Еще о войне. Автобиографический очерк одного из пяти миллионов. Борис Попов
показалось, что предпочитал он кавказцев, которые, как правило, с велосипедом вели себя неумело – он постоянно у них падал на землю. Охранника это удивляло – он злился и ругал пленных, а иногда и избивал. Но очередь дошла и до меня. Недолго думая, я сел на него и поехал рядом. Как ни странно, немцу это понравилось. Когда колонна остановилась, он пошел в дом (мы шли мимо частных строений) и принес мне несколько блинов, взятых со стола в доме.
В июльском № 568 немецкого еженедельного киножурнала «Deutsche Wochenschau» за 1941 год несколько минут посвящено событиям того времени в Минске, в частности лагерю военнопленных в Дроздах и Дому Правительства. Вот слова диктора, сопровождающие идущую по улице стотысячную колону военноплнных:
«Diese Horden, unter Ihnen ungezählte Juden, sollten in Marsch Gesetzt werden um die deutschen Stadte und Dorfer in Schutt und Asche zu legen. Sie hatten ein Bludbed ohnegleichen Bevolkerung eingerichtet. Allein dem schnellen Zupaken des Fuhrers und seiner tapferen Soldaten zu verdanken dass Deutschland zum dies’ Gefahr bewahrt geblieben ist…».
«Эти полчища, среди которых несчетное количество евреев, согласно приказу должны были превратить немецкие города и деревни в пыль и пепел. Они должны были устроить нашему населению кровавую резню. Только благодаря быстрым действиям фюрера и его храбрых солдат мы не подверглись этой опасности. На лицах этих недочеловеков просматриваются черты убийц. Они должны идти в плен. Наверное, о дороге в Германию они думали иначе.
Стотысячная колонна военнопленных идёт в лагерь 352 в Масюковшине.
При передислокации потерял однополчан и на новом месте мыкался среди многочисленных голодных солдат. Пригнали нас в лагерь № 352, созданный немцами на территории военного городка, названный лагерем № 352. В городке имелась многоэтажная казарма, несколько кирпичных конюшен и ряд других построек. Лагерь располагался под Минском у деревни Масюковщина. Кормили прежним способом и всего один раз в день.
Однажды повезло: проходя мимо ванны, из которой наливали кружку баланды, встретил охранника, доверившего мне свой велосипед. Он узнал меня, вывел из общей очереди и поставил переносить кружки. В этот день я наелся баланды досыта.
Через несколько дней появились признаки постоянного голодания – слабость и головокружение. Мысль, что долго не протяну из головы не уходила. Решил, что надо что-то предпринять пока есть силы. Не помню как, но мне удалось миновать часового, стоявшего на воротах, отделявших общий лагерь с десятками тысяч голодных, от конюшен, в которых жили, работавшие ежедневно где-то за пределами проволочного ограждения, более удачливые коллеги по плену. Они питались значительно лучше, выглядели чище и были, как говорится, в «теле».
Был уже вечер. Рабочие команды возвращались с работы, и группами на кострах готовили себе пищу из принесенных продуктов. Я долго наблюдал за одной такой группой, которая варила на костре кашу. Сварили, стали есть. Я смотрел, но к ним не подошел. Знал, что получу отказ. Да и есть после долгих голодных дней не хотелось. Никакого плана дальнейших действий в голове не было.
Вдруг раздался резкий свисток, знак отбоя. Все стали быстро тушить