Криминальный карнавал. Елена Ворон
спросил Сальватор, когда мы вышли из конторы. Над раскаленной, безлюдной плаза Таника дрожало марево. – Перепродает их, что ли? И ты видел торговых посредников без телефона в офисе?
– У него карманы набиты всякой всячиной. Наверняка там и «мобильник» завалялся.
– Может быть. – «Скандинав» осмотрел машину и открыл дверцы. – Но как Гули развеселился, когда ты заикнулся об охране! Как будто сам рэкетом балуется.
– Мне странно другое. Он ни словом не обмолвился о возврате денег.
– До этого еще дойдет, – «обнадежил» Сальватор. – Куда едем?
– Давай снова к Пересу. Вдруг повезет?
– Повезет нам, если лифт за это время починили.
Опять та же лестница, еще более душная и, кажется, грязней прежнего. Между пятым и шестым этажами к шороху мусора под ногами примешался какой-то посторонний звук. Сообразив, что это, мы рывком взлетели на площадку и бросились к двери Пепе и его матери. Нет, не здесь – рядом.
Из квартиры, где жил Мигель Перес, доносился низкий, тяжелый, страшный вой: плач взрослого мужчины.
Глава 4
Сальватор вдавил кнопку звонка. В квартире взорвалась резкая трель, вой смолк. Открывать никто не торопился. «Скандинав» опять позвонил, затем грохнул по двери кулаком:
– Перес, открой!
Я приник ухом: внутри слышался скулеж и стоны.
– Это Ортега и Вальдес! – крикнул я. – Можешь открыть?
– Не могу, – донеслось едва различимое.
– Ему не открыть, – передал я «скандинаву».
– Ты далеко от двери? – громко спросил он.
– Даль…ко, – разобрал я.
Сальватор отступил, разбежался на площадке – и с одного удара высадил хлипкую фанеру вместе с дверной коробкой. Все это загремело на пол, а мы ворвались внутрь.
Перес ничком лежал на пороге: ноги – в комнате, голова на вытянутых руках – в прихожей. Крови не было видно. Сальватор присел рядом на корточки:
– Что такое?
– Дьявол! – простонал наш скандалист. – Больно… Не трогай меня!
На площадку выглянули испуганная мать Пепе и соседка из другой квартиры.
– Не беспокойтесь, пожалуйста, – я поднял выбитую дверь и закрыл ею проем.
– Позвоночник цел? – спросил «скандинав» у Переса. – По хребту не били?
– Нет…
Сальватор осторожно перевернул его на спину.
– Эк тебя отделали!
Пуговицы на рубашке Переса были вырваны «с мясом», и на голой груди виднелись фиолетовые кровоподтеки. Его обрабатывали, не жалея ног.
Я сходил на кухню и принес мокрое полотенце, чтобы обтереть ему разбитое лицо, и чашку с водой.
– Пить не давай, смочи губы, – предупредил Сальватор, расстегивая Пересу ремень. – Ну и ну, – он разглядывал изукрашенный синяками жилистый живот. – Кто тебя приласкал?
Распухшие губы Переса страдальчески скривились. Сальватор посчитал ему пульс, пощупал руки, запустил пальцы под носки.
– Холодный. Надо «скорую». И полицию.
– Не