Оставь компас себе. Петр Альшевский
Покушаясь на ее кактусы, травмируешь ты ее, психический вред причиняешь, твои кактусы у меня в квартире, и я, Марина, выступаю гарантом того, что они в целости будут: ко мне с кактусами въехала – с ними и съедешь. Ответственно говорю, не сотрясая.
А ты предполагаешь, что мне от тебя придется съезжать? – задрожавшим голосом осведомилась Марина.
Я, может, и подумываю, но сугубо на перспективу. Ближайший месяц без всяких сомнений твой. Ты чего нос повесила?
После твоего убийственного удара в поддых ты веселиться мне предлагаешь?
Честно признаться, для веселья у тебя… а у меня для веселья о девушке из глухомани история. Но я ее, наверно, рассказывал.
Про дома родильный и сумасшедший? – энергично уточнил экономист Алябьев. – История, разумеется, сказанная-пересказанная, но какие люди, какие грани! Я за повтор.
А я ее вообще не слышал, промолвил Лукорьев. Она меня не огорчит?
Тебя, Лукорьев, усмехнулся Тягунов, ничего огорчать не должно. На учениях тебя тряхануло и ты обрел. Не расставайся, Лукорьев! Не лечись. Ну а история начинается в сорокаградусный мороз, на бесконечно далекой от нас железнодорожной станции…
А минус сорок где, в станционном помещении? – перебил рассказчика Дудеев.
Внутри температура нормальная. Почти нулевая. Снаружи ледяной ад, но целоваться они и там продолжали. Молодой мужчина и совсем молодая женщина. Он уезжает в Бийск, и она его провожает, запечатлевает на его скукожившихся губах выражающие всю ее любовь поцелуи, она от него беременна. Ей бы хотелось, чтобы он никуда от нее не уезжал, но счастью любимого мужчины она не препятствует.
Первой скрипкой в его душе не она, а Бийск. Редакция газеты «Бийский рабочий». Он пописывал туда проникнутые сельским оптимизмом статейки, и их публиковали, за позитивизм в описании неприкрытого убожества не забывали нахваливать, он, чувствуя поддержку, не сбавлял и добился – о зачислении в штат уведомление ему прибыло.
«Если у вас нет удерживающих обстоятельств, в Бийск переезжайте и приступайте».
Он, само собой, запылал – в дорогу за пятнадцать минут собрался. Девушке позвонил, она к нему прибежала, прощальные слова он бы и на станции сказал, но ему перед отъездом по-быстрому трахнуться вздумалось. Брюки снимай, ногами меня обнимай, когда мы теперь увидимся… я виноват? Извини.
Ты не виноват! И я тебя не извиню!
Психанув, она смирилась. Его от меня не прихоть, не другая женщина, богом данное предназначение его от меня уводит – только представьте, «Бийский рабочий», штатный корреспондент, о таком не помышляли ни он, ни я; я, конечно, знала, что мужчина он намного выше среднего – в противном случае отдаваться ему я бы не стала, да, но ведь и дебилов кто-то любит. Плотность дебилов тут у нас погуще, чем каждый второй, ну и что с того – семьи, дети, а у меня ребенок намечается, а семья нисколько.