Оставь компас себе. Петр Альшевский
Прошло лето, пришла осень, пес бы с осенью – зима пришла. У бензоколонки мы с Люсей обвыклись, но к холоду не привыкнешь.
Ее уголовник, прерывисто светя фарами, с неосвещенного шоссе на нас не выносится. Миганием фар он бы с Люсей здоровался, говорил, рвущееся наружу чувство выплескивал; ну и глупа же она, если думает, что его влечение к ней дальше натягивания простилается.
Чего она меня с собой потащила? Той же монетой ей когда-нибудь отплачу. В размываемых хлябью полях свидание назначу и Люсю с собой поведу – поддержкой на случай ловушки.
Шагаем, теряем, у отчаяния себя вырываем, грязь у нас – ногу выдернешь, но без обуви: босиком мы приманка. Полевые возлежатели и голых женских ножек кусатели нас не пропустят. Люся запаниковала, но я, наблюдая за окрестностями, озабоченно молвила, что лежащие ерунда: покусают нас, и отделаемся, не обесчещенными по трясине почавкаем – вероятно, в ловушку, лесником Градиславом устроенную.
Романтическая договоренность у меня с лесником, а у лесника дяди – дядя Ладимир и, что полный кошмар, дядя Добродей. Они, как и Градислав, лесники, но лес они не оберегают – Ладимир продает, а невыносимый Добродей срубает и жжет. Размахивая топором, утомляется, часами со следующим деревом возится, топором он лесу особо не вредит, но от сжиганий урон уже страшный.
Лесные пожары. Гектарами лес горит! Что торговца Ладимира, естественно, огорчает. За нанесенный ущерб брату он выговаривает, но Добродей упрям, безумен и упрям, к поваленному лесу он спичку, а к шее непонимающего его брата лезвие топора.
Слепленный из крутого теста Ладимир топор у своего горла убедительным не считает. Политику не меняет, от упреков до примирения не упускается, в манере дяди Ладимира и Градислав с дядей Добродеем попытался пообщаться: с кострищами ты, дядя Добродей, заканчивай, топором уничтожай, но огнем довольно… твой топор у моей шеи меня не беспокоит, дядю Ладимира ты не трогаешь и меня не станешь…
Свидание с Градиславом у меня в полях. Леснику место в лесу, но у меня с ним в полях. Почему не в лесу, ты, Люсенька, мне ответишь? Ну тогда слушай. Из леса Градислава вышибли. Дядя Добродей вогнал ему в спину топор и сказал, что когда подлечишься, в лес не возвращайся – закрыт для тебя лес. Градислава заштопали, какие-то остатки прежней силы в нем сохранили, к неспособному на эрекцию мы бы с тобой не шли. Ты, Люсенька, никак возбудилась? Подгоняющее тебя терзание в себе ты уйми – на меня и тебя подорванный ранением Градислав не рассчитан. Для чего, спрашиваешь, ты мне понадобилась? С Градиславом ты спать не будешь, а с Ладимиром и Добродеем… ловушка, Люсенька. В лес его не пускают, но хвастливая дубина Градислав, и находясь в полях, о нашем свидании наверняка растрезвонил – к кромке леса придвинулся и возопил, что к нему заявится баба, а к вам, дядя Ладимир и дядя Добродей, лишь леший потрахаться вас в жопу приходит.
Редкий он человек, мой Градислав – иногда ничего не боится.
Дядя