Полёт в Чаромдракос. Наташа Корсак
наблюдала за приветствием, спрятавшись за отцовской спиной. Слегка высунув голову, как это делают белки в поисках еды, она впилась своими взглядом в бледное, чуть ли не бескровное лицо незнакомца. Лицо было красивым, но странным. Его точно изготовили на заводе венецианских масок и забыли расписать акрилом. Он был человеческим воплощением Арлекина. С правильным острым носом, точеным подбородком и выведенными бледным бежевым карандашом губами. У него совсем не было ресниц, а платиновые волосы идеально лежали на яйцеобразной голове.
– Рад знакомству, господин Фрикс, – сдержанно произнес хозяин дома. – Мне кажется, раньше мы в городе не встречались.
– О да, господин Штейн! – вежливо, как мурлыкающий, в надежде заслужить сметану кот, ответил гость. Он говорил быстрее жителей Петрограда и тише жителей Москвы, местами путаясь в ударениях. – А я не так давно в Петрограде, – признался мистер Фрикс. – Я – доктор.
– А у нас никто не болеет! Вот досада! – радостно прокричал уже захмелевший князь Феодоровский.
– Это радует, – не глядя на буйного гостя, отметил Фрикс.
– Как вы узнали, что у моей дочери день рождения? И почему…
– О, понимаете, господин Штейн. Раз уж я врач… детский врач. Мне предоставили список всех мальчиков и девочек с их днями рождениями и, конечно, адресами. Мне необходимо знать о здоровье детей. Вы же слышали, приближается голод. А ещё вся эта разруха.
– Кончай пугать, профессор! – вновь выкрикнул князь. – Давай лучше к нам за стол.
– И правда, господин Фрикс, проходите. Мне неудобно, что не предложил вам раньше, – смутился Георгий.
– Благодарю, но я вынужден отказаться. Я просто пришел познакомиться с Камиллой и подарить ей вот это. – Гость протянул высунувшейся из-за отцовской спины Камилле коробочку шоколадных конфет.
Именинница молча приняла подарок и, словно загипнотизированная, лишь спустя миг сказала:
– Merci beaucoup[104].
– Не за что, – улыбнулся доктор. – Ещё раз с днем рождения. Простите за беспокойство. Рад был встрече.
Не успел господин Штейн поблагодарить гостя за внимание, как тот со скоростью летучей мыши вылетел из гостиной, оставив за собой шлейф морозного горького воздуха. Плечи Камиллы покрылись мурашками – девочка терпеть не могла холод. И она взволнованно посмотрела на отца. Но тот не ответив ей на вопросительный взгляд, направился к окну в надежде нащупать глазами тонкую фигуру доктора Фрикса. Но доктор словно исчез. Вместо него Штейн увидел громоздкую карету, ту самую, обтянутую бугристой кожей, что дежурила у их дома прошлой ночью. Карета почти беззвучно тронулась, растревожив, однако, сонного старого пса. Косматый бродяга понесся за ней, громко лая. Но, поскользнувшись, растянулся на льду и по-щенячьи заскулил.
– Папа, мне так хочется спать, – вдруг услышал Георгий за своей спиной.
– Что с тобой? А как же театр?
– Мне нехорошо, – тихим голоском сказала Камилла и обняла отца.
Он прикоснулся к её лбу. Тот был горячим. Вскоре Георгий
Премного благодарю (