Ветер с севера. Симона Вилар
и вновь оказывалась над толпой, на плечах Вульфрада, и Ги, бог весть почему, злился на нее, разрываясь между желанием присоединиться к праздничной процессии и необходимостью оставаться с отцом, графом Анжу, памятуя о высоте своего родства. Стоило показать этой лукаво поглядывающей в его сторону кокетке, что он не намерен из-за нее связываться с каким-то сыном кузнеца. Да и что он, каллиграф и книжник, мог противопоставить плечистому Вульфраду, который даже среди рослых и крепких как на подбор дружинников Фулька выглядел равным? Ги слышал, как его отец спрашивал у отца Радона, кто сей детина, лит[45] он или свободный франк и может ли он взять его к себе в дружину. Радон тут же поднял шум, вопя, что, дай Фульку волю, он половину селения увел бы в ратники, на что Фульк огрызался: мол, Радон никак не возьмет в толк, что говорит с правителем этого края, который может вершить суд и расправу где вздумает. Настоятель же колотил о столешницу кулаком, твердя, что земля Святого Гилария-в-лесу принадлежит Церкви и у него имеются на то верительные грамоты.
Со стороны луга долетали звуки рожков и нестройное пение.
Ги печально вздохнул. Рядом монотонно бормотал молитвы брат Тилпин.
– Господи, спаси и помилуй! Если они уже сейчас так спорят, то что будет, когда они хорошенько хлебнут вина!
Поймав взгляд юноши, монах тут же заговорил о том, что ему не следует брать Эмму Птичку в жены, ибо это великий грех, что девушка – избранница Господа и ей уготована иная судьба.
Ги отмахнулся от него как от назойливой мухи, хотя помнил брата Тилпина еще с детства, когда тот водил его в скрипторий[46] монастыря, благоговейно разворачивая перед мальчиком древние манускрипты. Он только тряхнул головой, когда монах оставил его в покое и с криком бросился в сторону костра, заметив, как блаженный Ремигий, подставив кусок лепешки под капающий с мяса жир, не выдержал жара и принялся затаптывать горячие угли.
Возле ближней ограды разложил свои товары пришлый коробейник. Деревенские кумушки восхищенно ахали, разглядывая его немудреный товар – медные нашейные гривны, ожерелья из клыков волка, оберегающие от дурного глаза, вырезанные из древесного корня чаши, оловянные фибулы, бусы из синих стекляшек, костяные амулеты, пряжки для сандалий и поясов. Немой обменивал свои сокровища на яйца и кровяные колбасы; булавку с блестящим стеклышком выменял на новое топорище, а один из воинов Фулька под дружный хохот товарищей купил для своей милашки за полдинария костяную пряжку для волос. Ги тоже подошел к торговцу. Тот глухо и нетерпеливо мычал, на пальцах объясняясь с покупателями, но обычного азарта купца, у которого хорошо идет торговля, в нем не чувствовалось. Юноша даже заметил, как одна из деревенских красоток с толстыми косами почти от висков украла с лотка медную пряжку. Торговец даже не заметил этого. Недолго и разориться, если так обращаться с товаром. Кроме того, в своей лохматой волчьей безрукавке, доходившей до бедер, с голыми, мощными, как столбы, ногами, перевитыми до колен
Литы – полусвободные крестьяне, имевшие наделы и выполнявшие барщинные и оброчные повинности. По социальному положению они стояли на ступень ниже свободных франков.
Скрипторий (