Ветер с севера. Симона Вилар
приметен, как и блеклый огонь лампады перед дарохранительницей. Изображения святых, металлические украшения и церковная утварь были, однако, хорошо освещены, хотя и находились в затемненных резными колоннами приделах. Крепко пахло зеленью, которой были украшены алтарь и сходящиеся наверху крест-накрест балки кровли. Этот аромат смешивался с запахом смолы, которой недавно пропитали бревна стен, с пряным духом плывущих над головами волокон ладана, с дыханием толпы.
Вся церковная утварь уже была расставлена по местам и отсвечивала золочеными боками с грубоотшлифованными драгоценными камнями. Ги знал от отца, что сюда, в лесную долину Святого Гилария, после разорения Сомюра на Луаре норманнами попала часть церковных сокровищ. Но сейчас он думал не об этом. Благочестивый трепет уступил место совсем иным чувствам, когда среди мужских голосов хора, певшего «Приди, Создатель», он различил голос Эммы.
В городе женщины, отправляясь в церковь, обычно покрывали голову, как того требовал церковный канон, но здесь, в лесной глуши, не слишком строго придерживались не только этого, но и многих других правил. Поэтому многие из них так и остались в венках. Эмма тоже была в венке, удерживающем волны распущенных рыжих волос, и тем не менее она уже не казалась языческой лесной феей. Наоборот, с молитвенно сложенными руками и опущенным взором она походила на ангела. Ее голос вибрировал, с поразительной легкостью и одухотворенностью возносился до самых высот. Даже диковатые лесные жители, явившиеся в деревню на мессу, стояли замерев, пораженные этим ясным голосом, гармонично сплетавшимся со строгим звучанием мужских голосов. И когда пение смолкло и Эмма подняла глаза, в которых блеснули слезы вдохновения, то Ги вдруг понял, что эта девушка – бесценный дар, который сулит ему судьба, и он должен любить и оберегать ее, более того – посвятить ей жизнь.
Чья-то широкая спина загородила чудное видение. Он словно вернулся с небес на землю, почувствовав резкий запах плохо выделанных волчьих шкур. Ги невольно посторонился, бросив косой взгляд на стоявшего перед ним незнакомца в безрукавке. Это был рослый торговец, которого он видел в толпе. Ги поразило хищное, свирепое выражение его лица, пристальный напряженный взгляд, устремленный поверх голов молящихся. Юноша невольно проследил за этим взглядом и убедился, что тот был направлен на драгоценные церковные сосуды. Дьявольский металл – золото, вот что приковывало внимание незнакомца.
«Человек ничтожен и подвержен слабостям, дьявольские соблазны постоянно преследуют его», – вспомнил он слова своего наставника в обители Мартина Турского. Но тотчас его мысли приняли совсем иное направление. Его учитель будет обрадован, когда он представит ему свою невесту, наделенную столь очевидным Божественным даром. Тот всегда считал огромной удачей, когда находил по-особому одаренных людей, и Ги, его ученик, часто ощущал себя обделенным судьбой, оттого что небеса сотворили его столь посредственным человеком.