Ангелы. Дарина Грот
захочет. Я, как говно, плыл по течению в каком-то русле чей-то реки.
Тринадцатое января в десять утра мы сдавали экзамен нашему куратору – Трокосто.
В тот день мы все проснулись в шесть утра, толпились в ванной, потом на кухне. Естественно, Люц и Роза успели попререкаться. Я принимал нейтральную сторону. Им просто нравилось собачиться не из-за чего. У Люца не было постоянной девушки, а это означало, что ему не с кем было ругаться, а со мной, за девятнадцать лет, я ему просто надоел. Роза была женского пола и ей было все равно с кем ругаться, особенно, когда перед ней два парня с одинаковыми рожами: орешь на одного, мысленно называя его другим именем.
Я пил кофе. Роза монотонно бубнила лекции, как успокоительные мантры, Люцифер пел песни. Это был мой первый экзамен в университете и по всем определениям я должен был ссаться в штаны от страха и нервов, но даже выпив пару кружек кофе, я так и не обоссался.
Практически с той самой первой сессии я понял, что это не то, чего стоит бояться, будучи студентом. Например, можно иметь огромный, павлиний хвост из долгов и незачетов, с таким украшением студент автоматически не допускался до сессии. То есть, по мне было страшнее получить полную задницу долгов, чем прийти зимой на экзамен. Ведь что такое сессия? Это единственное, в принципе, время, когда профессора пытаются стать врагами номер один, выказывая свое превосходство и выдуманную планку неравенства. На самом деле человека всю жизнь кто-нибудь да пытается сравнять с говном. Чего этого бояться-то? Я не видел смысла в страхах оказаться чем-то неблагоприятно пахнущим для профессора. Будь ты лилий, для него ты все равно будешь вонять протухшим мясом.
Я не знал, что творилось в голове Люцифера, но по его песням и улыбающемуся лицу можно было понять, что он особо-то не парился, тем более, зная свою принадлежность к категории «дурочки-везунчики».
– Как вы будете сдавать? – спросила Роза, судорожно сжимая чашку с чаем.
Люцифер перестал горлопанить и посмотрел на нее таким нежным взглядом, что мне захотелось съездить кружкой по его затылку, тем самым освободить от ответа на вопрос.
– Молча, солнышко! – ответил он, скрестив руки на груди.
По его интонации я понял, что он совсем не против продолжить словесную перебранку. Роза улыбнулась и посмотрела на свои конспекты.
– Вы же ничего не знаете! – она все-таки решила ответить.
Люц смотрел на нее исподлобья и не переставал улыбаться дерзким оскалом.
– Когда все знаешь – сдавать не интересно! Что толку туда идти, если ты все знаешь? А? – спросил Люц.
– Чтобы лучше убедиться в своих знаниях…
– Я вообще не вижу смысла туда идти! – вырвалось у меня.
– В кой-то веки, братец, я полностью поддерживаю тебя! – Люц плюхнулся за стол, закинув ногу на ногу.
Он постукивал пальцами по столу и с ожиданием периодически смотрел в окна, словно кто-то должен был прийти. Но какой мудак попрется к нам в семь утра?
– Почему? – Роза закрыла