Зима не в эту осень. Геннадий Чепеленко
им тоска
у стоек и между ларьками,
утро или же тусклая мгла
на нескончаемый холод…
Им
не вода открывает глаза,
а ночи, их запахов город,
до одышки – сырая земля,
снег если острый, и ранит,
осенью лето, весною зима
с солью и едких – от гари.
Если зеленая сверху вода,
то на деревьях не почки.
Точки и шумы товарняка
празднуют их же ночи!
Им по колено улиц река
любой глубины и короче
все переходы в их рукава.
Неоновый их выносит:
зеленые в нем мотыльки
и в их головах под ногами,
и те, что через сквозняки
в воде и повсюду углами.
Но красные – синей зари
от водки и снега, снаружи
не видят. В глазах изнутри
холод, навыкат им лужи
через потную, серую грязь,
зимнюю, желтую слякоть,
через окурки и едкий квас
по високосным датам.
Этажи
Подъезд разъединяет этажи.
И – лестница к тому причастна,
а лифт пустой, оставив виражи,
зайдя на пятый, дергает внезапно.
Причиной – постоянная вражда
кого-нибудь с любыми этажами:
между собой уставших горожан,
от лестницы зависящих ночами,
от лифта для подъема на этаж,
его дверей, ломающихся часто,
надолго заглушающих экстаз
и этажей, и заболевших астмой.
И – напролет без отдыха и сна
проемы приквартирных арок.
И окон свет! На крики из окна -
ответ машин, гудение стоянок.
И – лифт задерганный вконец
всех суетой, подобием ремонта
и криком всех, когда один истец.
И никого при незакрытых окнах!
И лестница высвечивает грязь,
и под ноги окурки и усталость,
и лифт утратил с этажами связь
от всех и вся, от света удаляясь.
И – оттого по лестнице назад
за ним сбегают, страхи оставляя
перилам, с этажей на тот этаж
где он застрял и снова убегая.
И невозможны беготня и шум
от всех свобод и до его ремонта!
Любая мысль пришедшая на ум
из почему и прочих перетолков.
Предчувствие
Умирающий летом
не способен на смерть.
Чаще он как примета
покачнувшихся стен
от стоящих напротив
или – утром в толпе,
знак распахнутых окон
к синей, с зыбью реке.
Умирающий в позднем
сне, по дням изучив,
как качаются звезды,
ритм строки и мотив:
часто с вечера утром
ярче свет в темноте
и способен
плыть в руки,
если небо везде.
Если охрой, едва ли
будут в нем облака
плыть от синих окраин
через