Малороссийская проза (сборник). Григорий Квитка-Основьяненко
чтобы все Тихона и уважали, и почитали. А жене приказывал, чтоб не спорила, и не бранилась с мужем, и слушала бы его во всем, и детей учила слушать отца потому, что он ни вздумает, то все на пользу. Потом опять к Тихону и говорит:
– Видишь, старик! Ты не ошибся: делай добро, вот и тебе будет добро! – Потом поклонился народу, садясь в свою коляску, да и сказал: – Прощайте, люди добрые! Молитесь за царя!.. – да и поехал скоро себе.
А народ же то весь, снявши шапки и поднявши руки к Богу, так в один голос и зашумели:
– Подержи его, Господи, в счастье и здоровье на этом свете и при нас, и при наших детях и внуках, что он нас в самую злую годину не оставил и пропитал нас, как отец детей, и того наградил, кто пекся об нас. Пошли, Господь милостивый, царю нашему и царице всего, чего они от тебя желают и что ты знаешь, за их добродетель, им послать.
Вот так-то мы молимся каждый день, и детей учим, за то добро, что он нам посылает каждый день.
С Малорос. В. Н. С.
Конотопская ведьма
Посвящается Михаилу Ефимовичу Бедряге
I
Смутен и невесел сидел себе на лавке, в новой светелке, что отгородил от противной хаты[187], конотопский пан сотник Никита Власович Забрёха. Хоть парень себе и опрятный был, а тут и в воскресенье не переменил сорочки и, не раздеваясь, сердечный, так и ночевал; рад-рад, что хоть заполночь, а дотащился до дому; а тут заснул ли нет ли, а уже его, еще и солнце не всходило, разбудили. Тотчас вскочивши, вызевался, вычесался, помолился Богу, раза три нюхнул крепкого роменского табаку, прослушал, что ему читали, дал порядок и, оставшись один в светелке, сел на лавке. Голова у него нечесана, чуб не подбритый, лицо не умыто, глаза заспаны, усы растрепаны, сорочка разорвана; подле него трубка и табак, чернильница, гребешок и полная фляжка еще прошлогодней грушовки, с вечера поставленной ему, чтобы, знаете, с печали ему выпить. Но как он затужил снова, то и забыл выпить, да так и лег, да и теперь, вставши, не очень бросался на ту грушовку, потому что новая беда совсем его смутила и он с печали сам себя не помнит.
Какая же там ему беда сложилася, и отчего так одолела его печаль? Але! Подождите-ка; я вам все расскажу – и откуда он так поздно приехал, и зачем не дали ему хорошенько и выспаться. Дайте-ка, у кого крепче табак, понюхать да тогда и слушайте.
Пан сотник Власович был роду честного и важного. Кто только ни помнил, сотенною старшиною всегда были Забрёхи; а деды и прадеды – Никитовы – в славном сотенном местечке Конотопе все были сотниками; так, от отца к сыну, сотничество и переходило. Вот, как и старый Влас Забрёха, сотник конотопский, умер… И как-то жалело за ним все казачество! Да-таки и все люди, и стар и мал, все плакали. А когда хоронили, так гроб его несли через все село на руках, как обыкновенно дети отца; и похоронили подле церкви, и славно во все срочные дни помянули. Как же отпили последний сороковый день, то громада и собралася на совет, кого поставить сотником? Тут все в один голос закричали:
– А кому же быть? Власовичу,
Противная хата, через сени расположенная, напротив обыкновенной, великой хаты. Это означает достаточного хозяина. (