Путешествие вглубь романа. Лев Толстой: Анна Каренина. Барбара Ленквист
у Дарьи Александровны в течение дня. В этот театр входит постоянное переодевание – Анна появляется в четырех разных нарядах в тот единственный день, который Дарья проводит в имении. И хотя в аристократическом кругу и был обычай переодеваться перед обедом, в тексте есть намек на потребность Анны «смывать грязь», скорее внутреннюю, чем внешнюю, через это переодевание:
[Анна] – Теперь пойду одеваться, а тебе пришлю девушку. […] Теперь надо идти одеваться. Я думаю, и ты тоже. Мы все испачкались на постройке […]. Да, мы здесь очень чопорны, – сказала она, как бы извиняясь за свою нарядность (ч. 6, гл. 18 и 22, т. 9: 214, 229).
Переодевание Анны контрастирует с тем, что у Дарьи только одно «лучшее платье».
Одеваться ей не во что было, потому что она уже надела свое лучшее платье; но чтоб ознаменовать чем-нибудь свое приготовление к обеду, она попросила горничную обчистить ей платье, переменила рукавчики и бантик и надела кружева на голову (ч. 6, гл. 22, т. 9: 229).
Переодевание, как и новые постройки в имении, обозначают некую перемену ситуации, и становятся субститутом той главной перемены, которая никак не осуществляется, – развода Анны и освящения ее брака с Вронским.
Если английский образ жизни в усадьбе у Пушкина описан в шутливом тоне словами Берестова, соседа Муромского: «Куда нам по-английски разоряться! Были бы мы по-русски хоть сыты», – то у Толстого «англицизм» приобретает угрожающий характер. Современный образ жизни в Воздвиженском дышит фальшью и механистичностью, и переодевание не носит того характера веселой игры, которым оно наделено у Пушкина.
Английская мадам у дочери Муромского, мисс Жаксон, только смешная со своими белилами и корсетами («затянутая в рюмочку»), но англичанка, занимающаяся дочерью Анны и Вронского, видится уже как морально сомнительное явление:
Услыхав голос Анны, нарядная, высокая, с неприятным лицом и нечистым выражением англичанка, поспешно потряхивая белокурыми буклями, вошла в дверь и тотчас же начала оправдываться, хотя Анна ни в чем не обвиняла ее. На каждое слово Анны англичанка поспешно несколько раз приговаривала: «Yes, my lady» (ч. 6, гл. 19, т. 9: 217).
Англичанка в Воздвиженском описывается куклой-машиной и тем самым входит в тот инвентарь, который определяет усадебную жизнь Вронского. А Дарья Александровна связывает ее внешность с ненормальным укладом семейной жизни в имении:
Только тем, что в такую неправильную семью, как Аннина, не пошла бы хорошая, Дарья Александровна и объяснила себе то, что Анна, с своим знанием людей, могла взять к своей девочке такую несимпатичную, нереспектабельную англичанку (ч. 6, гл. 19, т. 9: 217).
У Толстого «английское» имение Вронского противопоставляется усадьбе Левина, Покровскому. Если у Вронского все «с иголочки новое» и иностранное, то у Левина преобладает русскость. Противопоставление двух имений обыгрывается во множестве деталей. Одна из более значимых – залатанность не только Покровского экипажа, в котором едет Долли-Дарья («кучер Левина