Человек из бутылки. Black Cattaleya
но не больше одной чайной ложки. Нина скорее жутко устала, устала от себя самой. А если растворить одну чайную ложку жестокости в полном, до краев, стакане усталости, смесь получится взрывоопасной. Ежедневные хлопоты являлись ее смыслом жизни, она боялась, что однажды они закончатся и что тогда? Что она станет делать, после восхода Солнца, чем заполнит новый день? Она ничего не умела, кроме как стирать, наводить чистоту, печь вкуснейшие пироги и ухаживать за садом и огородом. Нина не умела просто жить, прогулка была бесполезной тратой времени и здоровья, путешествия она считала «болтанием по миру и непомерным расточительством, что такого можно увидеть воочию, если по телевизору каждую субботу можно увидеть целый мир в различных шоу и деньги целы». Ее настораживало мое уединение, долгие часы отсутствия она воспринимала как неблагодарность и лень. Взрослея я все больше напоминала ей маму. А уж о ней у Нины сложилось не лучшее мнение. Странно, что Нина никогда ее не видела. Нина судила по разговорам, она была уверенна, что я «вся в нее».
Нину пугали все мои «фокусы», она боялась, что станут говорить другие. Жители маленькой прибрежной деревеньки не были снисходительны. Я выбивалась из разряда «обычных» детей. Нет, у меня не было «коровьих копыт» вместо ног и я не впадала в конвульсии, требуя немедленного вмешательства докторов или хорошей трепки, как говорили в деревне «у меня был странный взгляд, который смотрел дальше и видел больше, чем следует». В местной школе тоже шло не все гладко. Я не стану себя оправдывать, порой я была довольно упряма, для меня не существовало других голосов, кроме Ее, но вокруг были другие голоса, они настаивали на своем авторитете, на своей мудрости, голоса, жаждущие моего покорения, жаждущие власти надо мной, жаждущие повторения во мне. Не знаю, откуда я все это узнала.
Все, чего я хотела – оставаться собой. Другим было абсолютно все равно, лишь бы это «оставаться собой» не выходило за рамки нормальности. Я в очередной раз задала вопрос, кто и когда начертил эти самые рамки? Кто решил за нас всех?
Никто из них не давал ответа. Никто из них не знал ответа. Никто не задумывался над поставленными вопросами. Эти вопросы волновали, они вызывали бурю, чем глубже я ныряла в бездонные, словно море, просторы разума, тем больнее мне было по возвращению.
Время от времени я думала, насколько было бы легче, не будь у меня Ее. Когда Она умолкала, я все возвращалась в тот день, когда впервые услышала Ее. Все, что следовало сделать – включить погромче музыку и поступать так каждый раз, когда этот внутренний беспощадный голос звучал в моей голове.
Чтобы я чувствовала, если бы стала жить, как большинство? Если бы отказалась от своего собственного мнения, мыслей, что роились в голове, если бы перестала смотреть и видеть?
Все, чего я хотела, чтобы эта борьба прекратилась, с каждым новым днем я чувствовала себя выжатой, словно лимон, с помощью которого Нина предает меренге слегка кисловатый привкус, уставшей, словно одинокий рыбак, который в одиночку пережил страшный шторм. Когда силы мои иссякли, Она не позволила сдаться, она продолжила