Папа! Папочка! (сборник). София Привис-Никитина
на бабушку и, глядя на неё удивлённо – озадаченно, брякнула:
– Хана, ты дывы, Леся Украинка, щира дочка хохляцкого народу!
Сказала, как волшебной палочкой взмахнула. Зося как-то обмякла, сняла с бёдер свои ладони-лодочки, повёрнутые за спину, сменила позу, исторически оправданную всегдашней готовностью к скандалу и устало сказала:
– Там арнаутку свежую привезли. Я схожу?
– Дай этой мишигене (сумасшедший (идиш) пятьдесят копеек, пусть катится и купит себе и Мальве по мороженому. Но есть только дома! – Генеральски приказала тётя Лея, и Зоська горошинкой выкатилась из квартиры, зажав в ладошке полтинник.
На лавочке у подъезда сидела всё та же компания.
– Ты куда, Зося? – спросил Мацола.
– Да вот, мишпуха (семья, родня (идиш)) за арнауткой послала!
Не поворачивая головы, она шла по двору свободная и счастливая, ощущая спиной, что вся её свита покорно трусит за ней. Но ей всё это было уже, как говаривала взрослая соседская Наташка: «глубоко фиолетово».
Нежно пригревало вечернее солнце, лаская плечи и спину, выпархивающие из сарафана. Она шла, раз и навсегда решив для себя: кто она, зачем и почему?
Радость от свалившегося, наконец, на неё освобождения-понимания-решения охватывала весь её подростковый организм. Она шла за арнауткой для мишпухи.
Папа! Папочка!
Солоха стояла на крыльце, высоко к небу задрав свою пепельную головку, и гадала: будет сегодня пляжный день или не будет?
Навстречу ей неслись перистые весёлые облака, и в каждом из них была заключена целая вселенная! Вот – кот, он сидит на крыше – это ясно видно, он сидит и подстерегает неосторожного воробья, вот сейчас тот зазевается и тут он его «цап-царап!»
А что это за великан, на плечах которого сидит прекрасная принцесса? Он украл её, точно украл, и несёт в сладкий неведомый плен.
Но Солохе сейчас было не до сказок и умопомрачительных сюжетов, нужно было точно угадать: поедут они всей семьёй на пляж или нет? Три минуты наблюдений и вывод, простой, как всё гениальное, уже вертелся в пепельной головке. Погода пляжная. Дождя не предвидится, можно собираться в Клоога ранд!
С победным визгом Солоха влетела в мамину спальню и с высоты своего пятилетнего опыта изрекла:
– Вставайте все быстро, едем на пляж, загорать и купаться! – ленивая папина рука обвела в пространстве плавный круг, обозначающий: «Доця! Оставь меня в покое!»
Но доця знала своего папу, как облупленного! Главное сейчас было, как следует разбежаться, оттолкнуться левой-задней и рухнуть ему на грудь крепко сбитым подарком небес! Испытанный приём сбоя не давал! Папа вскакивал, как ошпаренный и начинал подбрасывать Солоху к самому потолку! Он смеялся и кричал своим хриплым, ещё не прочищенным от ночи голосом:
– Ай да Лёвка, ай да сукин сын! Верусик! Ты посмотри на это чудо, нет, ну только посмотри! Беги к Васильевым, я ставлю картошку, набираю огурцы – собирай всех – едем! У нас ещё целых сорок минут до электрички!
Верусик никак не реагировал на