Крымская война. Соотечественники. Борис Батыршин
отпечатки.
– Выглядит устрашающе. Смотри-ка, Ефим Георгич, солдаты сидят сверху! Помнишь, как в Москве и Питере, в семнадцатом, верхом на броневиках ездили?
– Еще бы не помнить, товарищ Фрунзе! И, обратите внимание, вот кадры, сделанные на втором заходе: здесь они уже пососкакивали на землю и палят по аэропланам. И метко, надо сказать, стреляют: три сумели подбить!
– Значит, хорошо обучены. Оно и понятно – офицеры, юнкера… Ладно, что мы имеем по городу?
Чекист развернул карту.
– Заслоны белых здесь, здесь и здесь. – Он указывал остро отточенным карандашом. – Обойти – плевое дело, мои люди и обходили. В городе тишь да гладь, изредка броневики по улицам ездят, такие же, как на фотографиях. В порту суета, грузят корабли, что-то чинят. За Бельдеком и по всему Инкерману заставы, но не из пятнистых, обычные врангелевцы. Есть дозоры юнкеров. Вроде все.
– От Каретника нет вестей?
– Ничего, товарищ Фрунзе. После гибели Павлова авиаторы боятся лететь. Два раза посылали аппараты в Джанкой, с донесениями. «Фарман» красвоенлета Гуляева только поднялся в воздух – и сразу два беляка! И откуда только взялись… Прижали к земле, изрешетили крыло, он и хлопнулся. Аппарат вдребезги, спасибо, сам живой… Другого, летчика Киша на «Эльфауге», того, что без ноги летает, догнали верстах в десяти к северу, над степью. Будто знали гады, что он взлетел!
– Тоже сбили?
– Никак нет. Стреляли впритирку, вроде бы ракетами. Нарочно указывали – садись, мол, мил человек, а то долетаешься! Он и сел, а куда деться? Не успел отойти от аппарата – ему на протезе ковылять трудно! – беляки обстреляли аэроплан с воздуха и сожгли. Тоже ракетами.
– Ракетами… – Фрунзе нахмурился. – Вот и комэск говорил, что предупредительный обстрел тоже был ракетами…
Евдокимов развел руками.
– Ну, хорошо. То есть плохо, конечно. Связи по-прежнему нет?
– Так точно, нет! С утра замначсвязи убыл в Джанкой на автомобиле. Не успел на пять верст отъехать, прилетела какая-то хренотень: аэроплан – не аэроплан, крылья как у мельницы, но сверху и крутятся. На борту царский морской флаг, как на этих… гидропланах. Замначсвязи пальнул по хренотени из «маузера», а оттуда в ответ вжарили из пулемета. И как ловко: никого не задели, а радиатор в решето! Пришлось назад, в Бахчисарай, на своих двоих шкандыбарить.
– Может, верхоконных послать? – предложил Фрунзе. – Разными дорогами? Хоть один, а доберется…
– Уже послали, ждем.
В дверь постучали. На пороге возник красноармеец-телефонист.
– Товарищ комЮж! – вид у бойца был слегка обалделый. – Из Севастополя телефонируют. Какой-то капитан Куроедов. Требует к проводу непременно вас, лично!
– И все же я не понял, кто вы такой.
КомЮж не скрывал раздражения – трудно вести беседу, когда ничего не знаешь о собеседнике.
– Морской офицер? Служите во флоте Врангеля? Прибыли в Севастополь с Дальнего Востока? Или представляете Русский экспедиционный корпус?
Вчера,