Три дочери Евы. Элиф Шафак
слова застревали в горле, и они пытались скрасить томительно долгие паузы, растягивая губы в улыбках, не отражавшихся в глазах.
Как-то раз, когда Умут встал, чтобы уйти, отец заметил на его арестантских штанах кровавое пятно, размером и формой напоминавшее ивовый лист. Пятно это оставила пытка под названием «Кровавая кола». Она заключалась в том, что раздетого арестанта заставляли садиться на бутылку из-под кока-колы. Пытку эту применяли только к «избранным», в число которых, помимо политических заключенных, входили гомосексуалисты и трансвеститы, схваченные во время уличных облав.
Менсур в ужасе уставился на пятно. И как он ни старался держать себя в руках, с его губ сорвался приглушенный крик. К счастью, Умут ничего не услышал. Зато услышала Пери, сопровождавшая отца в тот день. После этого случая отец запретил дочери бывать в тюрьме. Ей оставалось только писать брату. Надо, чтобы письма были полны радости и вселяли в него веру и надежду, сказал отец. Лучше всего описывать в них какие-нибудь трогательные и веселые истории. Пери старалась изо всех сил, рассказывая о людях, которых не знала, и о происшествиях, которых не было в действительности. Умут, чувствуя ложь, никогда не отвечал ей.
Она часто видела брата во сне и просыпалась посреди ночи от собственных криков. Иногда после этого ей удавалось уснуть вновь. Но когда сон не шел, она вставала с кровати, залезала в шкаф и плотно закрывала дверь, пытаясь понять, что чувствует арестант в тесной камере. Сидя в темноте, она прислушивалась к биению своего сердца и воображала, что брат ее здесь, рядом с ней, они оба дышат и запас кислорода в этом замкнутом пространстве вот-вот иссякнет.
Трагедия с Умутом, вместо того чтобы сплотить семью, разобщила ее еще больше. Теперь супруги Налбантоглу пребывали в состоянии бессловесной вражды. Менсур во всем обвинял жену. Он целыми днями работал и не мог уследить за сыном – это была обязанность Сельмы. Если бы она проводила меньше времени с религиозными фанатиками и была бы повнимательнее к своим детям, то катастрофы, возможно, удалось бы избежать. Сельма, ставшая замкнутой и угрюмой, в свою очередь, считала, что во всем виноват муж. Это он посеял в душах сыновей губительные семена безбожия. Именно его свободомыслие и материалистические рассуждения в результате привели к несчастью.
С течением лет брак Менсура и Сельмы, подобно ореху, выгнил изнутри. Теперь орех раскололся на две половинки. Атмосфера в доме становилась все более тягостной, словно воздух насквозь пропитался грустью, царившей в их душах. Пери даже казалось, что пчелы и бабочки, порой залетавшие в дом через открытые окна, в ужасе спешат вылететь обратно. Даже ненасытные комары не желали сосать кровь членов семейства Налбантоглу, как видно опасаясь заразиться от них печалью. В фильмах и мультиках, которые смотрела Пери, простые смертные, ужаленные пауком или шершнем, превращались в супергероев и вели жизнь, наполненную приключениями и подвигами. В их случае все происходило наоборот.