Подмосковные вечера. История Вана Клиберна. Как человек и его музыка остановили холодную войну. Найджел Клифф
чтобы вернуть их доверие. Но однажды, протрезвев, он написал записку в ЦК («Я думал, что оберегаю храм, а это оказалось отхожее место», – так якобы в ней говорилось), после чего застрелился[134].
Да, Сталин был «мясником», но многие поставляли ему мясо. Позже Хрущев признавал, что у него руки тоже были по локоть в крови. «Всякий, кто радуется успехам нашей страны, достижениям нашей партии под руководством великого Сталина, найдет для продажных наймитов, фашистских псов из троцкистско-зиновьевской банды лишь одно слово, – кричал он, обращаясь к 200 тысячам человек, которые собрались на Красной площади во время показательных процессов 1937 года, – и это слово – расстрел»[135]. В следующем году Хрущев как глава Московской партийной организации ловко превысил отведенную квоту на 30 000 арестованных и 5000 казненных врагов народа и похвалялся Сталину, что он «округлил» эти показатели до 41 305 человек, из которых 8500 заслуживают смерти[136]. Как лидер компартии Украины он раскручивал маховик арестов до тех пор, пока там почти не осталось политиков, чиновников или армейских командиров, которые могли бы руководить республикой.
Риск был огромен, но этот поступок был просчитан гораздо более тщательно, чем могло показаться.
Конечно, речь Хрущева объяснялась страхом и невозможностью дальше хранить молчание. Но это был также акт фанатизма и беззастенчивой саморекламы, рассчитанной на получение поддержки. Вместе с тем его речь была и актом мужества – его преследовало чувство вины, и вся его человеческая природа требовала признать эту вину. Риск был огромен, но этот поступок был просчитан гораздо более тщательно, чем могло показаться. Обвиняя во всем Сталина, Хрущев отводил вину как от себя самого, так и от Коммунистической партии, которая после этой болезненной расплаты снова могла стать силой, направляющей энтузиазм и энергию народа. У Хрущева никогда не было сколь-нибудь четкого представления о марксистско-ленинской теории (говорили, что, по его мнению, коммунизм сводится к тому, чтобы дать каждому по тарелке сытной еды), но он всем сердцем верил в то, что коммунизм принесет людям невиданное счастье. По его мнению, вечный двигатель истории, то есть славная советская система, самая прогрессивная и демократическая из всех, созданных человечеством, как и сама партия, тоже стали жертвами Сталина, а вовсе не посредниками, вдохновителями и защитниками геноцида, одобренного государством.
Сталинисты были ошеломлены той крестьянской хитростью, с которой Хрущев обошел их. За год до этого он обвинил Маленкова в том, что тот «обособился с Берией», понизил его в должности до министра электростанций, а потом и вывел из состава Президиума ЦК. Хрущев обвинил Молотова в том, что тот проводит воинственную внешнюю политику, и, хотя старый революционер остался на своем посту, его влияние значительно уменьшилось. Пока все шло так, как задумывалось, но окончательно изгнать призрак Сталина не удавалось, и угроз своему положению Хрущев видел немало.
Там же, 100.