Мальчик, который переплыл океан в кресле. Лара Уильямсон
мне подарила безумная девчонка. Надо бы побыстрее от нее смыться.
Оказывается, что она – не единственная из школы Кровоточащего Сердца Господня, от кого я предпочел бы держаться в стороне. Еще есть мальчик, который сидит как раз передо мной. Руки у него похожи на ломти ветчины, а лицо как у бульдога, который жует осу. Во время переклички он отозвался на имя Роберт Эбсолом. В середине первого урока я пошел в туалет, а когда вернулся, он посмотрел на меня, будто я мерзость какая-то. Я попытался улыбнуться, но он показал пальцем на мой ботинок. Оказалось, к нему прилипла туалетная бумага. Мистер Бигл очень обрадовался, увидев это. Он рассказал нам, что в среднем человек ходит в туалет примерно 2500 раз в год. Мальчик в первом ряду сказал, что он ходит в два раза чаще, и все засмеялись.
– Спасибо тебе, Донте Моффат, – говорит мистер Бигл и добавляет: – Всемирный день туалетов празднуется девятнадцатого ноября. А переработанная туалетная бумага – это не бумага, которую использовали два раза.
Третий человек, с которым я предпочту не общаться, – это девочка с такой толстенной косой, что позвонил Тарзан и спросил, можно ли ему забрать свою лиану обратно. На перемене эта девчонка подошла ко мне, сказала, что ее зовут Мими и что все рады видеть меня в классе. Но, добавила она, это только потому, что я новенький. Как только ко мне привыкнут, всем станет наплевать. А ей и сейчас уже наплевать. У нее слишком много дел: балет, шахматы, французский, кунг-фу. Вот еще, будет она тратить на меня время! Она злобно на меня зыркнула и куда-то скрылась.
Через час я понимаю, что мне вообще никто в классе не нравится. Когда приду домой, спрошу папу, а нельзя ли мне развозить с ним рыбу в фургоне. Ему придется лишь слегка поменять вывеску: «Дон Карпеоне и Джонни Форель».
Я пытаюсь придумать, как убедить папу, и тут мистер Бигл говорит, что пора закончить проект, над которым класс работал до каникул.
– Мы говорили о значимых предметах из нашего прошлого, но времени посмотреть на них у нас еще не было. Поэтому я попросил вас принести их сегодня в класс. А ты, Бекет, можешь просто рассказать нам о каком-нибудь предмете из детства. Необязательно показывать его. Может, ты и начнешь?
Я так поражен, что чувствую: внутренности мои вот-вот вывалятся и станут наружностями. Ничего себе задание. Но я хотя бы знаю, что за значимый предмет хочу описать: это мамино кресло. Хотя могу представить, что случится дальше: я говорю, что мой значимый предмет – это мамино кресло, и учитель спрашивает почему (учителя – это роботы, запрограммированные задавать вопросы). Мне придется солгать, потому что я не хочу рассказывать всем, что там я чувствую себя в безопасности, что там мама рассказывала мне сказки, а я сворачивался калачиком и чувствовал себя счастливым. Я не хочу рассказывать всем, что это важный предмет, потому что кресло у меня есть, а мамы уже нет. И потом, что бы я ни сказал, Роберт Эбсолом все равно фыркнет, Мими попытается задушить меня косой, а Асебен заставит меня надеть еще какое-нибудь украшение.
Руки у меня так трясутся, что, будь сейчас урок музыки, я смог бы играть на маракасах. Но так как сейчас