Мальчик, который переплыл океан в кресле. Лара Уильямсон
первый победил бы без всякого напряга.
И тут я задумываюсь. Я уже сделал четырех птичек; даже если только последняя засчитывается за удачную попытку, это все равно значит, что какая-то часть моего желания уже может исполниться. Пусть даже самая крошечная. Я проверяю телефон: может, Перл написала что-нибудь в ответ?
Неа.
Ну что ж, наверно, журавликов пока недостаточно.
Я делаю еще двадцать штук.
От Перл все еще нет ответа.
На полу комнаты разливается целое бумажное море. Журавлики придали мне уверенности, и я решил, что надо бы немножко подтолкнуть Перл. И потому посылаю ей целую историю из смайликов:
Ничего.
Но я все равно надеюсь на журавликов.
И я все равно еще надеюсь на Перл.
Когда я спускаюсь к ужину, на сердце у меня так тяжело, словно на него наступил слон. Папа спрашивает, почему я такой кислый, а Билли отвечает, что я прокис на солнце, как молоко. Ужасно смешно, обхохотаться просто можно. Папа сообщает, что заказал еду у мистера Вонга, и берет себе клецку. В настоящее время мы питаемся готовыми продуктами. Не поймите меня неправильно: я люблю такую еду, но не каждый же день. Папа говорит, что не может разобраться с духовкой.
– Будете? – предлагает нам папа, глотая следующую клецку.
Я вижу, как она проваливается ему за кадык. Он вытирает жирные пальцы о татуировку; у карпа начинают блестеть чешуйки.
Папа спрашивает, как прошел наш день.
– Я получил золотую звезду, – гордо сообщает Билли. – Учитель спросил: если бы мой папа выиграл две тысячи фунтов в лотерею и отдал мне половину, что бы у меня было?
– И ты сказал, что тысяча фунтов, да? – Папа подхватывает палочками водоросль и бросает ее в рот. С его губ свешиваются темно-зеленые нитки, точь-в-точь ленты на день святого Патрика.
Он медленно всасывает их и жует, пока зубы его не покрываются зелеными пятнами.
– Я сказал, что у меня был бы инфаркт, – отвечает Билли.
Папа кашляет и стучит себя кулаком в грудь. Я уже решаю применить хватку Хеймлиха, но тут папа улыбается и говорит:
– Молодец, Билли.
Папа рад, что Билли осваивается в новой школе.
– А потом я шел домой и заглянул в лужу. Это было даже лучше, чем золотая звезда, – продолжает Билли.
Я просто киваю: Билли вечно возится в грязи, я так к этому привык, что практически не замечаю.
– А еще у меня есть огромный секрет, который я не могу никому рассказать. – Братишка перестает возиться с лишней парой палочек для еды и изо всех сил подмигивает мне.
Билли повторяет, что у него есть секрет, и снова моргает мне. Он так сильно вцепился в палочку, что та сломалась. Мне не нравится направление, которое принял наш разговор. И я знаю, что подмигивание – это тайный знак детективного агентства «ШПИОН». Я размахиваю ногой, и папа внезапно воет, как оборотень. Потом он спрашивает, за что я его так, и я отвечаю, что просто проверял коленный рефлекс. В его возрасте пора уже следить за такими вещами.
– Вы что, не хотите