Идеологема. Татьяна Хмельницкая
мое отношение к нему – мазохизм. Он уделал меня, и я желала реванша, дрессируя свою ненависть и надеясь на успех. Я подпитывалась его резкими высказываниями, присутствием рядом, достижениями.
Да—а—а… С головой у меня точно не все ладно.
А у кого ладно в нашей конторе? То—то и оно: нет таких.
– Приложите ладонь к экрану, – обратился ко мне военный.
Я выполнила его указание и ничего нового не увидела в появившейся на гладкой поверхности планшета строчке. Номер приказа, мои данные, группа войск, номер фаланги и звена. На пропуске загорелся красный индикатор. Мужчина выдернул стержень и протянул мне.
Подойдя к следующему бойцу, отдала заряженный паспорт, и тот провел выделявшейся вдоль корпуса полоской по специальному прибору. Лента на паспорте зажглась зеленым светом, появился номер, а на экране устройства – отпечатки пальцев, фотография в гражданской одежде и адрес проживания.
– Все в порядке. Возьмите.
Молодой человек протянул мне сумку—мешок, и я вошла в ярко освещенный соединительный туннель.
Давненько я не путешествовала на другие кольца Абсолюта. Месяца три вообще никуда не выбиралась из казармы. Увольнительные и последний отпуск проводила в секторе для семей военнослужащих. Командование решило отдать мне для проживания блок, в котором родилась и выросла. Но и там я появлялась не часто: казарма казалась роднее.
Я не чувствовала потери, заходя в блок. Это был мой дом, какие тут потери? Просто не видела смысла обитать там. Приезжала и, входя внутрь, казалось, переступала порог старого альбома с жизнерадостными фотографиями. Теплые воспоминания и ощущение некоего мемориала, к которому обычно приезжают люди, чтобы поклониться и подумать о высоком, смешались воедино. Пожалуй, как семейный альбом я свой блок и воспринимала. Реликвия, музей. Его надо беречь и гордиться.
Жить? Трудно существовать в музее, казарма предпочтительнее.
Закинув сумку на плечо, перешагнула стыковочный узел и огляделась. Над одним из кресел на небольшом табло горело зеленым светом мое имя. Рядом – фамилия четыреста одиннадцатого. Усмехнувшись, качнула головой, подошла к креслу и, бросив под него сумку, уселась, пристегнула ремни безопасности.
– Наше соседство – воля небес. Рад, что снова мозолишь мне глаза.
Куда без издевки? Оно и понятно – никуда. Вот командир звена с личным порядковым номером четыреста одиннадцать и веселился.
Очень хотелось ответить, но сочла за благо промолчать, иначе до самого кольца не заткнется, а я не в том расположении духа сейчас, чтобы слушать словесные поносы. Надо настроиться на пересадку.
Болтаться по кольцу ученых придется около трех часов. Программа максимум – перекусить где—нибудь и отсидеться в тихом месте. Программа минимум – просто отсидеться.
– Что если нам пообедать в каком—нибудь милом местечке? Поговорим или помолчим, но главное, сделаем это вместе?