Ступеньки к вершинам, или Неврологические сомнения. А. А. Скоромец
рода граф А. К. Толстой не остался равнодушен и других переспрашивал:
Ты знаешь край, где все обильем дышит?
Где реки льются чище серебра?
Где ветерок степной ковыль колышет,
В вишневых рощах тонут хутора?
Туда всем сердцем я стремлюся —
Где сердцу было так легко,
Где из цветов венок плетет Маруся,
О старине поет слепой Грицько…
Все прекрасно описал граф, но не все видел. Увидел все Тарас Шевченко и проникновенно описал долю матери:
На панщинi пшеницю жала,
Стомилася – не спочивать.
Пiшла в снопи – пошкандибала
Iвана, сина, годувать.
Воно ж малесеньке стогнало
I плакало у бурьянi.
Тут уже всё, тут уже ничего не добавишь.
Ночь прошла…
Над Сулою зарделось утро. Чумаки проснулись и собрались рано. Разбудили их «ничка-петривочка», соловьи голосистые да петухи горластые.
За ночь волы отдохнули, напились воды из Сулы. Валка волов и чумаков вереницей потянулась избранным шляхом. Двадцать пять верст пройдут чумацкие волы, а там им будет длительный отдых.
Вереница воловьих упряжек уже выходит из Засулья. Проходит Бобрик. Передние возы валки, как голова длинного червя, уже достигают Червяковой балки – мостика, а задние возы вон еще у Бобрика, вслед пылят по торному шляху. Тут уже запахло степью. Редкие перелески. Местами еще лежат ували, не тронутые плугами.
Справа, по излучине, отходят еще правее села с ветряками, со своими обширными шляхами на Лохвицу.
Слева, по возвышенности, через ярки и мимо древних могил, мимо новой долины, тянется широкий, в два раза шире Ромоданского, Гадячский шлях. С первых верст он все поднимается на лобистые холмы, потом снижается и отходит левее, мимо ветряков, затерявшихся в ярах берестовских хуторов и сел, выходит к Хорольской долине, к старинному городу Гадяч.
А Ромоданский шлях идет в середке по водоразделу, пересекая верховья неглубоких балочек с редкими мостиками, из-под которых вешние воды стекают в разные стороны: то в бассейн реки Сулы, то в бассейн реки Хорола.
Со всех концов степи веет настоем степных трав. Солнце все вверх, все выше и выше. Тихо. Еще по-утреннему тихо в степи. И вдруг откуда-то со стороны наискосок пролетела птица – чибис. Закружилась в небе над чумацкой валкою и пристроилась вслед, и, как вопрос удивления от внезапности увиденного, по степи разнесся ее плаксивый возглас: «Чьи вы?.. Чьи вы?..» То взмоет вверх, то плавно опустится книзу и все повторяет свой назойливый вопрос: «Чьи вы? Чьи вы?»
Замечу, что чибис – это по-русски. Он водился в старину во всех местностях. А тут, на Украине, его зовут чайкой. Степная чайка. Если путника, в одиночестве идущего степью, внезапно с неба окликнет эта безобидная степная чаечка своим криком, его проймет суеверных страх.
Чаечка долго-долго будет сопровождать человека своим плаксивым вопросом: «Чьи вы?.. Чьи вы?..» Она, как страж этих