Танец мотылька. Диана Билык
цвет и стиль совпадают. Но это еще ничего не доказывает!
Оборачиваюсь. Марина ждет у выхода, строго глядит на меня и кивает на больного.
– Давай! Ну?!
Не понимаю, что она хочет. Мое лицо перекашивает от непринятия настоящего, от этого больно тянет порез на щеке. И, впервые за утро, простреливает под грудью.
– Поцелуй его, – подсказывает медсестра.
Я непроизвольно прыскаю смешком. Еще чего! Но застываю взглядом на губах Марка, изрезанных и вспухших. Сейчас трудно сказать какой они формы, цвета, но, у меня возникает нелепое ощущение неги и желания коснуться их. Вот это уже слишком!
Случайно задеваю его руку: прохладную и гладкую. Прикладываю уже смелее свою ладонь так, чтобы сравнить кольца. От неудобной позы стреляет в ребра. Перевожу дыхание и приседаю рядом. Вцепляюсь в его пальцы грубее и, словно в лупу, разглядываю оба украшения. Сквозь кожу чувствую его тепло, и меня бросает в дрожь.
На кольцах очень мелко выбиты буквы, слишком крошечные, чтобы прочитать. Холодеет сердце. Я обманута своим же сознанием. Значит, правда, все-таки? Или нет?
Рука Марка чуть вздрагивает и тут же сжимается. Мужчина хрипит, губы приоткрываются, и он что-то говорит, но я не могу разобрать и слова.
Резко отпускаю его и отступаю.
– Пора, – вдруг оживляется Марина. Слышу за спиной скрип двери.
Аппарат тикает и тикает: действует на нервы. Кажется, пиканье участилось. Рука Марка собирается в кулак и трубки от капельницы натягиваются.
– Е… у… о…и…
Долетает мычание.
Марина вытягивает меня из палаты.
Я иду покорно и стараюсь дышать не часто, чтобы не упасть от головокружения. Тошнота уже привычно поднимается по пищеводу, и я едва переставляю ноги.
В каморке позволяю себе прилепиться к стене и съехать на пол, не обращая внимание на боль под грудью. Марина тщетно пытается поднять и потащить меня на кровать. Я не кричу: просто смотрю на кроваво-красный настил и понимаю, что все теперь не так, как раньше. Все чуждое и ненастоящее.
Кто я? Вика.
Ты уверена?
Внезапно в палату заходит Бенедикт Егорович.
– Ну, что? Готова к осмотру? О, а что это мы разлеглись? Мариночка, давай, неси капельницу.
Приподнимаю голову, и умоляюще смотрю на девушку. Она всем видом показывает: «Я же говорила».
– Не нужно. Просто голова закружилась, – оправдываюсь я хриплым голосом и осторожно встаю. Шатает. Медсестра помогает добраться до кровати, затем быстро уходит. Уже у двери замечаю ее улыбку и подмигивание. Благодарно киваю.
– Как спалось? – доктор Бенедикт подтягивает стул и усаживается. Неприятный скрип режет по ушам. – Что за старье? – возмущается он, а я, пользуясь его промедлением, думаю, как правильно ответить.
– Без сновидений.
– Хм, неплохо для начала. Есть новость.
Меня коробит от его слов, но я стараюсь это скрыть.
– А когда меня выпишут? – решаю перевести тему.
– Погоди