Свет венца. Станислав Рем
Хоть и понимал, что не услышит, а ждал… Ждал, когда Феликс произнесёт одну – единственную, но самую главную фразу: так сколько, ты, Яков Михайлович, получил от Зиновьева за последний месяц золотишка и бриллиантов? И лишь когда чекист покинул помещение, смог перевести дух.
Яков Михайлович, второй, после Ленина, человек в Республике, а точнее, на данный момент первый, конечно, догадался, что Дзержинский перед ним разыграл представление, тактически продуманную игру «в поддавки». И, несмотря на все ухищрения Дзержинского скрыть свои мысли, Свердлов, таки, раскусил чекиста. Теперь следовало правильно использовать новое соотношение сил.
Утром, за полчаса до появления Дзержинского, его, Свердлова, люди (из числа обслуживающего персонала), которые находились в окружении Ильича доложили о том, что Ленин не только пришёл в себя, но даже пытался шутить и смеяться. Устроил лечащим врачам (Бонч-Бруевич сменил лекарей, которых назначил Свердлов, на тех, кому доверял, и сам, неотлучно, круглосуточно, находился в комнате, при больном) шуточный допрос. Мол, каковы его шансы на полноценную активную жизнь? Те, так же шутя, ответили, мол, шансы у раненого на полноценную жизнь большие, а вот активной мужской жизнью, в его возрасте, желательно заниматься как можно спокойнее. История шутки моментально распространилась по Кремлю и, к данному часу, наверняка, выползла за его стены, начала, в видоизменённом виде, расползаться по Москве. Теперь, даже если Яков Михайлович, каким-то образом и сможет ликвидировать конкурента, всё одно в естественность смерти Ильича никто не поверит. Начнётся расследование и тогда… Страшно подумать.
Последние мысли пронеслись в голове Председателя ВЦИК минут десять назад, когда Дзержинский ещё находился в его кабинете.
Не в моём, тут же поправил себя Свердлов. У Ленина. И я правильно сделал, что ничего не стал менять в обстановке: всякий, кто заходит в кабинет, ощущает, будто Старик не болен, а вышел на минуту по делам. И ещё: мне более не стоит сидеть на стуле «старика», присяду сбоку. Вроде, как помогаю.
Но каков Феликс… Как расписал! И волки сыты, и овцы целы. Снова принялся всех мирить, как при подписании Брестского договора. Только на сей раз у тебя, Феликс Эдмундович, ничего не выйдет! А вот мыслишку, по поводу того, чтобы ВЧК возглавило террор, следует обсосать. Есть, есть в ней резон!
– Глеб, – Варвара Яковлевна без стука ворвалась в кабинет руководителя ПетроЧК, – ты, что ж творишь?
Вот же… – Чертыхнулся Бокий, с тоской глянув на первого помощника, точнее, помощницу. Думал, хоть денёк не увижу. Нет, принесла нечистая.
– Что ещё?
– Это что за приказ не допускать до арестованных представителей власти?
– Смотря, какие представители, и какой заключённый. – Спокойно парировал Глеб Иванович. – Если имеешь в виду Канегиссера, по нему, кроме следователей, распоряжение касается всех.
– Получается, Риксу и Отто можно входить в камеру, а мне, одному из руководителей ЧК, ходу нет?
– Тебе нет. – Продолжал сохранять спокойствие