Борджиа. Мишель Зевако
проходы, похожие на тот, которым Рагастен только что прошел.
– Катакомбы! – догадался он.
Рагастен повел глазами вокруг себя. Он находился в круглом зале. Вокруг стен удобно расположились обычные скамьи; их было двадцать штук. На каждой из этих скамей сидел мужчина. Один из этих мужчин жестом указал Рагастену на свободное место. Шевалье занял это место и стал ждать.
Большинство мужчин были молоды. Их лица относились к итальянскому типу красоты, одновременно строгому и нежному. Одна и та же серьезность придавала этим лицам общий характер решительности и непоколебимой воли.
– Черт возьми! Вот это люди!.. Если всё это заговорщики, мне жалко того, или тех, против кого они объединились… Но против кого они замышляют?.. А «она»?.. Где же она?.. Какую роль играет она в той чудовищной драме, которую я считываю с этих лиц?.. Какую роль она предназначила мне?
В этот момент из галереи, по которой прошел Рагастен, послышался шорох платья, легкие шаги. Все головы повернулись в ту сторону.
Почти все лица выражали нетерпение. Но трое или четверо из них проявили чувства, которые инстинкт шевалье не мог оценить иначе, чем любовь…
У входа в зал появилась женщина. Рагастен сразу узнал ее: это была Примавера! Лицо ее было скрыто под густой черной вуалью, да и одета она была в черное.
При виде этих знаков свежего траура удивленный шепоток пробежал среди собравшихся. Мужчины поднялись и окружили девушку, которая стояла, опираясь о стену, охваченная горем, которое она больше не в силах была сдерживать. Один из заговорщиков, князь Манфреди, седобородый старик, приблизился к девушке и взял ее за руку.
– Беатриче, – спросил он, – что означает это траурное одеяние? Скажите … какая катастрофа…
Тогда Примавера подняла вуаль:
– Моя мать умерла!
– Умерла?.. Графиня Альма?
– Убита!.. Отравлена!.. Вам этого достаточно?.. Ограбленные синьоры, лишенные владений князья, бароны и графы, надо ли допускать новых злодеяний?.. Это всё та же неустающая рука, пресыщенная убийствами… Это всё тот же человек… Всё тот же тиран, замышляющий убийства: понтифик!.. И всё тот же человек, тот же хищник, наносящий намеченной жертве смертельные удары… Его сын… Чезаре Борджиа!
– Чезаре Борджиа! – тихо повторил побледневший шевалье де Рагастен. – Чезаре! Мой покровитель!..
При имени Чезаре трепет пробежал среди заговорщиков. Никто не издал ни звука. Но чувство непримиримой ненависти читалось на всех лицах.
– Беатриче! – заговорил князь Манфреди… – Дочь моя!… Позвольте мне так называть вас, потому что вашего отца нет на том месте, какое он должен бы занимать… Дитя мое, напрасно я подыскиваю слова, которые могли бы утешить вашу боль… Это – страшное несчастье, дитя мое. Но если хоть что-то в этом мире может вас утешить, так это уверенность в близкой и неудержимой мести… Наши друзья, да и все присутствующие на этой последней встрече, которую вы назначили, приносят добрые вести. Римляне возмутились. Флоренция обеспокоена могуществом рода Борджиа…