Борджиа. Мишель Зевако
белого сатина, в сопровождении двух герольдов, выступал на несколько шагов, произносил то или иное имя, а один из герольдов громко повторял его. После этого кардинал или офицер, или группа выборных представителей приближались к двери и следовала за церемониймейстером в папский салон.
И тогда тишина, на минуту-другую воцарявшаяся в зале, вновь уступала место гулу тихих разговоров, и толпа вновь ожидала появления дворцового чиновника.
Рагастен вздрогнул, когда его руки коснулся какой-то лакей.
– Простите, синьор шевалье…
– Что вам надо?
– Пусть синьор проследует за мной.
– Куда вы меня отведете?
– В зал аудиенций. У меня приказ отвести вас туда. Вас ждет монсиньор.
Не раздумывая, Рагастен последовал за лакеем, проскальзывавшим мимо групп ожидающих приема сановников. Между тем, уловив завистливые и удивленные взгляды, он понял, что на него свалилась неожиданная милость.
Он вздохнул, подумав, что теперь эта милость будет ему бесполезной. В самом деле, он уже твердо решил проститься с Чезаре. Одна мысль, что придется сражаться против Примаверы, приводила его в непреодолимый ужас. С другой стороны, прием, который оказал ему Чезаре, мешал шевалье обратить оружие против монсиньора. Но он, по крайней мере, может воспользоваться очевидной благосклонностью Чезаре, чтобы эффективно помочь своему новому другу Рафаэлю.
С такими вот мыслями вошел Рагастен в зал аудиенций – не через официальную парадную дверь, а через скромную боковую дверь, предназначенную для дружеских и интимных посетителей – и эта милость вызвала почтительное удивление в комнате ожиданий.
Возле двери застыли церемониймейстер и герольды. У широкого окна двенадцать аббатов, исполнявших секретарские обязанности, склонились над огромным столом и что-то лихорадочно записывали. По периметру зала, расправив плечи, неподвижно стояли гвардейцы-дворяне с обнаженными шпагами в руках.
А посреди зала сидела женщина и распечатывала наваленные перед ней письма. В нескольких шагах от нее, положив ногу на ногу, покачивался в кресле мужчина в сапогах и кирасе.
Этим мужчиной был Чезаре.
Этой женщиной была Лукреция Борджиа.
– А! – вскрикнул Чезаре, увидев входящего шевалье. – Вот и наш храбрый Рагастен, который, как и его соотечественник Баярд[15], мог бы прозываться «рыцарем без страха и упрека»…
– Монсиньор… – прервал его смущенный Рагастен.
– Сестра, – продолжал Чезаре, – вы не видели, как шевалье схватил кого-то из толпы и действовал своим заложником, как катапультой, стреляющей куском скалы… Вы не видели, как шевалье перескочил на лошади тройную цепь болванов, вооруженных кинжалами.
– Вы мне обо всем этом рассказывали, братец. Садитесь, ужасный шевалье… Нам надо поговорить.
Рагастен поклонился молодой женщине и машинально вспомнил великолепие Веселого дворца.
– Идем дальше! – продолжила работу Лукреция, пробегая взглядом очередное письмо. – Вот кардинал Виченти возражает против
Баярд – Пьер Террайль сеньор де Баярд (1473–1524) – знаменитый французский военачальник, отличившийся в итальянских войнах. Своей отвагой и благородством заслужил прозвище Рыцаря без страха и упрека.