Повитель. Анатолий Степанович Иванов
земле прямо и молодо, будто сбросил с плеч гнувший к земле груз.
– Так-то, сынок… Теперь возьмем свое… – сказал он Гришке, возвращаясь с кладбища.
И начал брать…
На несколько дней старик уехал из Локтей. Вернулся в новых запыленных сапогах из толстой юфти, в добротной суконной паре. Пиджак висел на нем, как на колу, и тоже пропылился насквозь. В новую, купленную где-то бричку-пароконку были запряжены два свирепых, точно звери, жеребца. Третья лошадь шла позади, мотая головой, пытаясь оборвать ременный повод.
Когда ехал по деревне, провожали Бородина завистливые, изумленные взгляды, тихо переговаривались меж собой бабы и старики:
– Смотри-ка! Землю купил, а теперь вот… Неужели с самогона разжился?
– Теперь гадай с чего…
– Гордей Зеркалов, поди, знает! – ввернула Марья Безрукова и, не стесняясь, по-мужицки выругалась.
– Чего лаешься? – заметил ей Демьян Сухов, поплевывая подсолнечной шелухой под ноги женщин. – Может, еще поклониться придется Бородину, как подопрет нужда.
– Вот, вот… Уж и защитники у него объявились!.. Все вы сволочи, – сказала женщина и снова выругалась. – Пес пса не тронет, только обнюхает да порычит… А поклониться – кому я не кланялась? Нужда заставит и ноги ему целовать. Жрать-то надо…
Однако никто, кроме Алексея Лопатина, не осмелился подойти к Петру, выпрягавшему лошадей возле своей избушки.
– Где таких купил? – спросил Лопатин, кивая на лошадей.
– Где купил, там уж нету их…
– Н-да… Ничего коняшки… Кровь играет… Только где держать будешь? Твоя изба и под конюшню не годится…
– Ничего, твоя подойдет. Куплю… для коней. А для себя дом построю.
– Ну, ты! – воскликнул Лопатин. – А говорил – на землю еле наскреб, до смерти долги платить будешь. Хитер!..
– Какая хитрость? Покойница Арина – она хитрее была… и умнее… Кубышку завела и утаить сумела до самой смерти…
– Ври поскладнее, – попросил Лопатин.
– Я тебе не поп Афанасий… Не веришь, так нечего со словами лезть, – отрезал Бородин, но тут же смягчился, спросил: – Что ты все на меня, Лексей Ильич? Теперь времена какие!.. Человек за человека держаться должен, а ты… Зайди лучше, обтолкуем кой-что…
– О чем это мне толковать с тобой? Земли продажной нет у меня больше.
– Ну… все-таки… Может, и найдем о чем…
Лопатин просидел у Бородина допоздна. Когда уходил домой, Гришка, все еще крутившийся возле лошадей, услышал его разговор с отцом.
– Ты, Петр, мужик с таланом, верно… Но уж шибко злющий… – говорил Лопатин тихо, поучающе. – Ну, собаку по злости ценят, а человек должен быть всегда с приветливостью… Так-то лучше, способней… А то наживешь недругов… А зачем они тебе? К человеку если с приветом, так он вспомнит обиду, вздохнет, да не выскажет людям…
– Благодарю, Лексей Ильич, на добром слове… Истинно: к людям с улыбкой, и они с добром. Как вот мы с тобой… – заискивающе бормотал отец. Гришка даже поморщился, подумал: «Сапоги еще