Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий. Питер Франкопан
ударом для всего христианского мира и большим шагом назад во взаимоотношениях Европы с восточными странами. При папском дворе новости восприняли плохо. Папа Урбан III, по всей видимости, упал замертво, услышав о поражении при Хаттине.
Его преемник, Григорий VIII, стремился разобраться в духовной составляющей. Священная земля пала, объявил он верующим, не только из-за «грехов ее жителей, но также и (из-за) наших собственных и всех христиан». Власть мусульман растет, предупреждал он, и так будет продолжаться, пока их не остановят. Он призвал королей, князей, баронов и целые города, которые спорили друг с другом, оставить разногласия и отреагировать на происходящее. Это было откровенное признание того, что, несмотря на разговоры о рыцарстве, мотивации, вере и благочестии, на самом деле крестоносцы были корыстны и заняты междоусобицами. Иерусалим пал, сказал папа, потому что христиане не смогли сражаться за то, во что верят. Их собственные грехи потопили их[679].
Это провокационное и резкое послание имело незамедлительный эффект, вскоре после этого три могущественных деятеля Запада начали готовиться к карательному походу. Ричард I Английский, Филипп II Французский и могучий Фридрих Барбаросса, король Германии, император Священной Римской империи, пообещали восстановить Священный город, и появилась надежда, что есть шанс не только вернуть Иерусалим обратно, но и заново укрепить позиции христиан на Среднем Востоке. Усилия 1189–1192 годов, тем не менее, были безрезультатны. Фридрих утонул, пересекая реку в Малой Азии, за мили до предполагаемого поля боя. Среди руководителей похода разгорелись яростные споры, касающиеся стратегии, которые ставили армию в тупик. Ярким примером может послужить Ричард Львиное сердце, который вместо того, чтобы отвоевывать Иерусалим, хотел пойти захватывать Египет – гораздо более ценный и «вкусный» приз. Как и следовало ожидать, кампания не имела успеха и армия не смогла оказать давление на Иерусалим. Прежде чем отправиться домой, ее лидеры зачем-то обратили свое внимание на Акру, важный торговый центр Леванта, который не имел религиозного значения[680].
По прошествии едва ли десяти лет была предпринята еще одна попытка восстановить Святую землю. На этот раз основой кампании должна была стать Венеция, перевозя людей на своих кораблях. Дож, который изначально не хотел участвовать в кампании, согласился после того, как его убедили в том, что расходы по созданию флота, который должен перевозить огромное количество войск, будут нести сами участники. Венецианцы также настояли на том, что основным назначением будущего флота будет Египет, а не порты, обслуживающие Иерусалим.
Это решение, по словам одного из непосредственных участников планирования, «держалось в строжайшем секрете, общественности было объявлено, что мы отправляемся за моря»[681].
Предполагаемый поход был вызовом небес: всем, кто примет в нем участие, были обещаны духовное спасение и богатая добыча. О богатствах Египта ходили легенды. Живущие
J. Riley-Smith,
J. Phillips,
Geoffrey of Villehardouin, ‘The Conquest of Constantinople’, in