Власовцев в плен не брать. Сергей Михеенков
винтовку и идти вместе с группой управления. Воронцов вздохнул с облегчением, когда старшина Численко вернулся и доложил о выполнении задания. Спазм, который натягивал в нём какой-то самый главный нерв, отпустил. Вот так посылать людей на смерть и ждать их возвращения, заранее зная, что возвращаются оттуда редко. Численко вернулся. И людей привёл живыми. В который уж раз.
– Двухстнастные, – усмехнулся связист Басько, тоже настороженно провожая немецкие самолёты.
– А такие, между прочим, самые опасные, – ухватив тему, начал очередную свою историю Макар Васильевич Клыпин. – Есть у нас на станции такая, Марфа Яковлевна по прозвищу Рятатуй. Тоже навроде этого самолёта, и баба, и мужик одновременно. И не пойми что…
– Как это? – удивился Колобаев. Этот всему удивлялся. Вся жизнь ему в новинку. Во всех её проявлениях.
– А так. Вроде бабой живёт. Юбку носит и всё такое. Буфер порядочный. Со стороны глянуть – форменная баба. Губы даже красит. А голос грубой и повадки мужиковатые. Несуразная какая-то. И, самое главное…
Воронцов знал, что Макар Васильевич завёл очередную свою байку, чтобы подавить страх. Такой же, как Степан. Степан много всяких сказок знал. Всю роту веселил. Вот уж был балагур…
Воронцов с болью вспомнил Степана. Вспомнил и то, что, когда потом встретил его в лесу, это был уже другой Степан, не такой весёлый. И сказки свои он будто забыл. И народ уже не ждал от него ни шутки, ни развлечения.
Макар Васильевич Клыпин появился в роте совсем недавно. Пришёл с последним пополнением. Воронцов его взял вместо старика Добрушина. Тоже на все руки мастер, и связь мог обеспечить, и за лошадями присматривал. Сказочки же Клыпина в роте ценились особо. Даже Веретеницына любила их послушать. Краснела, а не уходила. Но в этот раз начатую историю бойцам дослушать не удалось.
Танки вышли на линию окопов, и второй взвод брызгами сыпанул с брони. Тут же началась стрельба. «Тридцатьчетвёрки» потоптались возле сгоревшего фургона немецкой радиостанции, развернулись и пошли вдоль хода сообщения. Шагах в тридцати перед ними в траншее замелькали тёмно-оливковые каски. Немцы отходили в сторону первого взвода, который в это время неровной цепью высыпал из березняка, охватывая выступ окопов с северо-востока. «Тридцатьчетвёрки» с задранными хоботами орудий ныряли по копаням и воронкам и, похоже, что-то там подбирали гусеницами. Стрелять из орудий они не могли. Работали только пулемёты. Первый взвод открыл огонь, продолжая двигаться в том же направлении. Тёмно-оливковые каски метнулись назад, сгрудились.
– Ну что ж вы, сук-кины мошки! – бормотал себе под нос Макар Васильевич, терзая съеденными зубами плексигласовый мундштук. – Руки подымайте!
В траншею полетели гранаты. Но и траншея огрызнулась. Несколько человек в цепи первого взвода тут же упали. Стайка пуль пролетела и над группой управления. Колобаев подкрутил дистанционную муфту оптического прицела и присел на колено. Для того чтобы истратить