Между черным и белым. Эссе и поэзия провинции Гуандун (сборник). Коллектив авторов
людях. Я считаю, что во время секса двое могут стать единым целым и в этот момент можно смешаться с жизнью и кровью своего партнера. Укусы, щипки, исступление и нежная ласка; невзирая ни на что твое тело проникает в тело партнера, вы становитесь единым целым. Это не просто физиология – в этот момент мы страстно хотим заключить в объятия души друг друга. Но после секса повисает молчание, чувствуется огорчение, поскольку полностью осознаем, что мы не один человек, ты – это ты, я – это я, как левое ухо и правое, два отдельных организма, и одиночество никуда не делось. Но мне, чтобы надолго стать с кем-то единым целым, нужно черпать от него тепло, чтобы мы стали частью жизни друг друга, превратиться в его крестраж[36], войти в его судьбу. Я раз за разом повторяла: «Давай еще, давай еще, я хочу еще, хочу снова вот так вот умирать». Это была Хун; или же секс и любовь из мира, каким его воспринимала Сай Жэнь, – печальный, насквозь пропитанный одиночеством, опасный наркотик. Помимо этого, я излишне увлекалась игорными домами; я всегда жила, считая время своим врагом. В грязных, прокуренных частных клубах для игры в мацзян[37] я тусовалась вместе с проститутками, содержанками, женами всяких богатеев, состоятельными бездельницами; сутки напролет я проводила за игрой, путая день и ночь, проигравшись до того, что у меня оставалось лишь мое перезрелое тело. С карточки исчезала целая куча денег. Испытывая страдания, словно от режущей боли, я начала искать работу в фирме, писала всякие бумажки, поддерживая свое существование. Но не прошло и полугода, как у меня случился рецидив игромании, я опять продула значительную сумму денег и снова оказалась в порочном кругу. Я не знаю, почему моя жизнь постоянно теряла контроль, но отчетливо понимаю, что любви, азартных игр и творчества достаточно, чтобы подтолкнуть меня к погибели. Стоит человеку к чему-то пристраститься, как он тут же теряет контроль над своей жизнью. Но странно, что за столько лет я редко когда встречала глупца, которому хотелось бы поклониться до земли; того, кто нырял бы в смертельную веру и несся бы навстречу погибели, такие люди существуют лишь в длинном списке выдающихся гениев: Ван Гог, Сань Мао[38], Кавабата Ясунари[39], Джек Лондон, Акутагава Рюноскэ[40], Толстой, Хэмингуэй, Хай-цзы[41]. А мы живем так рационально и заурядно, умеем останавливаться на краю пропасти, держать нос по ветру, просчитывать наперед плюсы и минусы. Мне суждено быть неудачницей из-за неизлечимой зависимости и утраты контроля. Но я все-таки не гений, а обычный человек, поэтому я ни за что не стану кончать жизнь самоубийством, я хочу нахально и банально жить. В лучшем случае окружающие станут тыкать мне в спину и называть психованной. Но бег – единственный способ возродить надежду, снова и снова гордиться собой, клянясь, что жизнь – это духовное путешествие; я бежала в ночной темноте и становилась смелее, хваталась за веру в жизнь и раз за разом вырывалась из бездны.
Я
Крестраж – в книгах о Гарри Поттере – волшебный артефакт, в котором заключена часть души темного мага.
Игра в кости.
Сань Мао (1943–1991) – трагически погибшая тайваньская писательница 70-80-х гг. XX в.
Кавабата Ясунари (1899–1972) – японский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе (1968), погиб, отравившись угарным газом.
Акутагава Рюноскэ (1892–1972) – знаменитый японский писатель, классик новой японской литературы. Летом 1927 г. покончил с собой, приняв смертельную дозу веронала.
Хай-цзы (1964–1989) – китайский поэт, покончил с собой, бросившись под поезд.