Жуки с надкрыльями цвета речного ила летят за глазом динозавра. Роман. Светлана Кузнецова
и сажала к себе на колени: «Давай я расскажу тебе о наших родственниках!». И начала перебирать мои пальцы: «Вот этот пальчик – твоя мама. Этот – папа Леонид, который напьется и гундит. Этот – твой дед Николай. А этот палец – твоя баба Шура, почаще ее навещай…»
Все остальные родственники, о которых вспоминала старуха и на которых не нашлось пальцев на моих руках, ни разу в жизни мне не встречались и были для меня как инопланетяне, занимающиеся грумингом у звездолета.
– А что с тобой случилось? – спрашивала я.
– Ничего! У меня все хорошо, – с кокетливым смешком отвечала она.
– Ты правда сумасшедшая и ничего не понимаешь?
– Кто тебе это сказал? Ведь я была разведчицей и спасала родину от происков душманов и американских спецслужб. А Рейган знаешь, что сказал? Что мы живем в Империи зла!
Это был очень сильный аргумент – после него я не спала всю ночь. Мы жили в Империи зла – ведь об этом сказал сам Рейган. Я очень переживала за свое родное, привычное зло, на которое, оказывается, покушались какие-то душманы и спецслужбы. От страха я даже задумала договориться с «тридцатьчетверкой» – она по-прежнему стояла за шкафом и притворялась тахтой деда, хоть дед умер и давно на ней не спал. Возможно, «тридцатьчетверка» поможет мне защитить мое зло от происков врага.
Но старуха Шура никогда не была разведчицей. Когда-то, давным-давно, она работала сторожем в детском саду.
Из кухни возвращалась бабуля Мартуля с бутылкой кефира.
– Какая у тебя умная внучка! – закатывая глаза, как заправская актриса, говорила старуха Шура. – Я ее сейчас тортиком угощу… Где же он у меня был?..
Она пробивалась к шкафу через свои узлы, как ледокол сквозь льдины, и принималась в нем рыться. А бабуля Мартуля пихала меня локтем и шептала: «Если найдет, не смей есть!».
Сумасшедшая Шура торт не нашла.
– Ну, в следующий раз… – вздохнула она, пальцем проткнула фольгу на бутылке с кефиром и залпом его выпила.
Шура не вышла в коридор, чтобы нас проводить. Просто закрыла дверь комнаты на защелку. Мы уже обувались, когда к нам подошла похожая на мамонта соседка и спросила:
– Это вы мой кефир из холодильника забрали?
Бабуля Мартуля покраснела, как рак, и принялась оправдываться:
– Меня Шура попросила принести, я подумала, что это ее кефир…
– И вы туда же! – возмутилась соседка. – Она же сумасшедшая еврейка. Сумасшедших евреев нельзя слушать! Им можно только плевать в глаза!
– Да не еврейка она, – бабуля в недоумении пожала плечами.
А соседка подошла к двери в комнату Шуры и принялась стучать в нее кулаком:
– Чтоб ты лопнула! Подавись ты этим кефиром! Старая, а жрешь чужое…
Ответом ей была гробовая тишина.
– Я вам отдам деньги, – пролепетала бабуля Мартуля, не зная, куда деться со стыда.
Мы вышли из подъезда, и бабуля в ярости прошептала: «Не приду больше никогда в жизни к этой полоумной твари!». И,