Жуки с надкрыльями цвета речного ила летят за глазом динозавра. Роман. Светлана Кузнецова
в свою комнату проносить скрытно. Удавалось не всегда. И тогда приходилось пробиваться через оборону соседки – чтобы протащить в кармане моток латунной проволоки, подмышкой – испачканный селедкой журнал «Зарубежное обозрение», а в руках – треснутую оконную раму.
– Рама-то тебе зачем, горе луковое? – хваталась за голову соседка. Шура молчала. Рама была нужна. Но соседке этого не объяснить. Нужно накапливать продукты питания и вещи – ведь скоро Четвертая мировая война.
Я всегда думала, что не зря место, где жила старуха Шура, называлось Оврагом подпольщиков. Когда наступит война, Шура займет в своей комнате глухую оборону и, как настоящий подпольщик, будет держаться до последнего.
Проектор бога
В конце августа бабуля Мартуля сшила мне белую распашонку до колен и сказала:
– Вот тебе крестильная рубашка. Завтра пойдем в церковь.
Следующим утром бабуля Мартуля завернула в тряпочку маленький крестик на веревочке, а распашонку скрутила в рулон. Все это она сунула в хозяйственную сумку – и мы отправились в церковь.
Едва мы вышли из дома, хлынул ливень. Деревья под ветром вдруг всеми ветками и листьями устремились вверх. Бурные реки потекли вдоль бордюров. Наши одежда и волосы вмиг промокли так, что их можно было выжимать. Но мы все-таки не вернулись домой. Ливень кончился так же внезапно, как и начался. После него асфальт блестел, как зеркало, а трава зеленела над лужами, как болотная ряска.
Церковь оказалась большим круглым домом с картинками, на которых было много золота. От стен пахло гвоздикой и воском, а от пола – сырыми досками. В церкви стояла круглая купель, а рядом с ней бородатый человек в черное платье – очень длинном, до самого пола. Вокруг повсюду были старухи. Они сидели на скамейках вдоль стен и сновали туда-сюда тихо, как крысы, – зажигали свечки одну от другой и махали руками от лба к животу и плечам. Когда я увидела среди них Розу, мне захотелось убежать. Но бабуля крепко сжала мою руку.
Роза была все в том же черном платке, все в той же черной юбке, и все в той же черной кофте. Но в церкви она казалась еще страшней и значительней. Рядом с ней стоял сантехник Свищенко, сослуживец бабули по цеху. По какой-то причине он должен был стать моим крестным отцом, а Роза – крестной матерью.
С меня сняли кофту, и бородатый человек в длинном черном платье стал обливать меня водой над купелью, произнося непонятные слова: «Омылся еси именем господа нашего Иисуса Христа и духом бога нашего».
Потом он ткнул мне в нос, в уши и лоб губкой, которая пахла гвоздикой, сказал еще несколько непонятных слов и велел ходить всем вокруг купели. Когда все закончилось, на меня надели веревочку с крестиком и распашонку.
Сантехник Свищенко ушел сразу – он торопился на смену. А бабуля шепотом спросила у Розы:
– В рубашке, что ли, ей теперь идти?
– Зачем? Поверх крестильной рубашки платье надень, – ровным голосом научила Роза.
На улице