Лжедмитрий. Игра за престол. Михаил Ланцов
нравом? – поинтересовался патриарх Иов[16], узнавший, как и Борис, в описании Ивана Васильевича. Очень уж характерная внешность.
– Скрытен. Умен. Образован. Обычно спокоен и наблюдателен, но иногда обуреваем гневом, который старается сдерживать. Явно прибыл издалека. По-нашему говорит свободно, но чудно. Много слов немецких вставляет.
– Почему один ехал? – подозрительно прищурился патриарх.
– Разбойники слуг его побили. Сам еле отбился.
– Католик али протестант?
– Так нет, наш, православный. Спрашивал. Он мне и «Символ веры», и «Отче наш». Подивился я.
– И крест тельный видел?
– Как париться пошли, так и увидел. Золотой, дивной чеканки[17]. Хотя камней цветных на нем нет. Цепочка тоже золотая и тонкой работы. Никогда ничего похожего не видел. Очень искусно. – Дмитрий носил тот крестик в дань памяти бабушке, которая, в отличие от него, была действительно верующим человеком. От нее и молитвы некоторые запомнились. Арина Владимировна, пожалуй, была единственным человеком в жизни, которого Дима по-настоящему любил, пусть и посмертно. А потому не пожалел отцовских денег на действительно красивую памятную вещь о бабушке.
– Хм… – еще сильнее нахмурился царь. То, что говорил окольничий, ему совсем не нравилось. Как и данное ранее описание действительно дорогого снаряжения. – Перстни или еще что носит?
– Да, – чуть задумавшись, произнес Иван, – у него есть один золотой перстень. Небольшой. Весьма искусно изображен единорог[18].
– Надписи? – оживился патриарх.
– Не было никаких надписей, – сказал Басманов и задумался, пытаясь вспомнить подробности перстня. Тот на двадцать один год подарил Дмитрию настоящий отец. Наш герой тогда уже занимался исторической реконструкцией, поэтому папа угадал с подарком – перстень был не только красив, но и отлично подходил на роль личной печати. Правда, как обычно, перегнул палку. Мог бы и серебром ограничиться. Золотом в таких случаях пользовались только высшие аристократы Европы. Впрочем, Дмитрий его все равно носил из-за красоты. Строгий, аккуратный, изящный.
– Еще, – потребовал царь.
– Да и все вроде, – пожал плечами окольничий. – На нем иного не видел. Хотя, возможно, что в сумках с поклажей есть.
– А шрамы, – вдруг оживился патриарх Иов. – Если ли у него какие шрамы?
– На шее, вот тут, – показал Басманов, – есть старый шрам. Словно его кто-то зарезать пытался… – сказал Иван и осекся, увидев, как царь вздрогнул и побледнел, ужасаясь. Но оно и понятно – люди сами все придумают, им ведь никогда не нужна истина. Они предпочитают удобные сказки, подходящие под конъюнктуру. Молва и раньше приписывала Борису попытку убийства царевича, сейчас же просто завопит, уж очень заметный и характерный шрам.
Откуда шрам? Так в раннем детстве, гостя у бабушки в Угличе, Дмитрий умудрился запутаться в леске во время одного из своих променадов к Волге. Глубоко порезал шею.
Патриарх Иов (1525–1607) – 1-й патриарх Русской православной церкви (с 1589 года).
Золотой крестик был долгое время символом высокого статуса либо принадлежности к старшим чинам духовенства. Особенно на золотых цепочках. И дело не столько в доступности, сколько в символическом значении.
Единорог в традиционной геральдике изображался, как лошадь с рогом во лбу. Единорог был личным гербом Ивана Грозного и до второй половины XVII века фигурировал на государственных печатях (Иван IV, Борис I, Михаил I, Алексей I), а также изредка на монетах, где он заменял Георгия Победоносца, символическое значения которых в те годы на Руси было общим.