Большая Полянка. Прогулки по старой Москве. Алексей Геннадиевич Митрофанов
вмешивались в разговор и давали совершенно правильные разъяснения».
Правда, в скором времени после Победы одна из работниц фабрики открыто заявила: «Сырья на фабрике не хватает, заработок низкий, но и его вовремя не получаешь. Я и мои дети только и мечтаем в день получки досыта поесть хлеба и картошки». Но тут ничего не поделаешь, время тяжелое, послевоенное.
* * *
Рядом же располагался и фабричный клуб, построенный в 1930-е. Он одно время был известен как Московский театр обороны. Но спектакли здесь, за исключением, пожалуй, одного представления «Царская и Красная армия», давались более или менее мирные – «Честный король» М. Новоселова, «Гордость нации» А. Клаус, «Первый приз» В. Квасницкого и «Генрих IV» В. Шекспира.
Впрочем, гораздо большей популярностью клуб начал пользоваться, когда в нем стал действовать филиал кинотеатра «Иллюзион». Киноклассика всегда была в чести у москвичей.
Увы, до наших дней клуб не дожил.
* * *
В переулках же за фабрикой находится дом Рябушинских (1-й Голутвинский пер., 10/8) – тех самых, у которых господин Истомин приобрел землю для строительства ткацкого предприятия.
Здесь впоследствии была открыта знаменитая Народная столовая, в которой ежедневно и бесплатно обедали три сотни человек.
Господа Рябушинские были не чужды человеколюбивых деяний.
Обманный фасад
Жилой дом (Большая Полянка, 3) построен в 1939 году по проекту архитекторов А. Бурова и Б. Блохина.
Эту часть Москвы довольно колоритно описал известный стихотворец Аполлон Григорьев: «Бывали ли вы в Замоскворечье?.. Его не раз изображали сатирически; кто не изображал его так? – Право, только ленивый!.. Но до сих пор никто, даже Островский, не коснулся его поэтических сторон. А эти стороны есть – ну, хоть на первый раз – внешние, наружные. Во-первых, уж то хорошо, что чем дальше идете вы вглубь, тем более Замоскворечье тонет перед вами в зеленых садах; во-вторых, в нем улицы и переулки расходились так свободно, что явным образом они росли, а не делались… Вы, пожалуй, в них заблудитесь, но хорошо заблудитесь…
Я мог бы пойти с вами по правой жиле, и притом пойти по ней в ее праздничную, торжественную минуту, в ясное утро 19 августа, когда чуть что не от самого Кремля движутся огромные массы народа за крестным ходом к Донскому монастырю, и все тротуары полны празднично разрядившимся народонаселением правого Замоскворечья, и воздух дрожит от звона колоколов старых церквей, и все как-то чему-то радуется, чем-то живет, – живет смесью, пожалуй, самых мелочных интересов с интересом крупным ли, нет ли – не знаю, но общим, хоть и смутно, но общественным на минуту. И право, – я ведь неисправимый, закоренелый москвич, – хорошая это минута… Но мы не пойдем с вами по этой жиле, а пойдем по левой, при первом входе в которую вас встречает большой дом итальянской, и хорошей итальянской архитектуры. Долго идем мы по этой