Вот я. Джонатан Сафран Фоер
а между тем уже ночь, а мы с ним до сих пор не говорим.
– Я только вошел. Я собирался выпить стакан воды, а потом пойти поговорить с Сэмом.
– Но мы планировали поговорить с ним вместе.
– Ну, я могу избавить тебя от роли плохого копа.
– Избавить его от присутствия плохого копа, ты хочешь сказать.
– Я буду обоими копами.
– Нет, ты будешь врачом «скорой».
– Не понимаю, что это значит.
– Ты извинишься за то, что тебе приходится его немножко воспитывать, и в итоге вы вдвоем будете смеяться, а я опять окажусь в стороне, как надоедливая мамаша-придира. Ты получишь свои семь минут хитрых подмигиваний, а я – месяц обид.
– Все, что ты сейчас сказала, неверно.
– Ну конечно.
Она поскребла пригоревшие остатки еды на сковороде.
– Макс спит? – спросил Джейкоб, нацеливаясь губами на ее губы, а глазами в сторону.
– Сейчас пол-одиннадцатого.
– Сэм у себя?
– Один стаканчик за четыре часа?
– Три с половиной. К середине разговора подтянулись новые люди, ну и…
– Да, Сэм в своем эмоциональном бомбоубежище.
– Играет в «Иную жизнь»?
– Живет в ней.
Они уже слишком боялись, что без детей заполнить зияющие пустоты будет нечем. Иногда Джулия задавалась вопросом: не затем ли она позволяет им не ложиться, чтобы только оградить себя от тишины, не затем ли берет Бенджи на руки, чтобы он был ей щитом.
– Как Макс?
– Депрессует.
– Депрессует? Нет, конечно.
– Ты прав. Видно, у него просто свинка.
– Ему всего одиннадцать.
– Всего десять.
– Депрессия – серьезное слово.
– Оно хорошо подходит для описания сильных переживаний.
– А Бенджи? – спросил Джейкоб, заглядывая в выдвижной ящик.
– Что-то потерял?
– Что?
– Ты что-то ищешь.
– Пойду поцелую Бенджи.
– Разбудишь.
– Я буду как ниндзя.
– Он засыпал целый час.
– Буквально час? Или это тянулось как целый час?
– Буквально шестьдесят минут размышлений о смерти.
– Удивительный он ребенок.
– Потому что зациклен на смерти?
– Потому что чувствительный.
Пока Джулия загружала посудомоечную машину, Джейкоб просмотрел почту: ежемесячные желтые страницы «Реставрационной фурнитуры», заполненные серой скобянкой, ежедневное вторжение в частную жизнь со стороны Американского союза защиты гражданских свобод, предложение пожертвовать на ежегодный бал выпускников Джорджтауна, которое никогда не вскроют, купон от какого-то риелтора с брекетами, объявляющего, за какую сумму он только что продал дом соседей, всевозможные бумажные квитанции на небумажные платежи по коммунальным счетам, каталог фабрики детской одежды, чья маркетинговая политика в своей бесхитростности не учитывала того, что дошкольный возраст длится не вечно.
Джулия