Охота на изюбря. Юлия Латынина
гроши фирме, принадлежащей заместителю начальника налоговой полиции) – и поехал за двести двадцать километров на Ахтарский металлургический комбинат.
Узрев в своей приемной престарелого вертолетчика, Вячеслав Извольский изумился не меньше, чем если бы обнаружил в ней, скажем, павиана в цилиндре. Извольский и Сенчяков были полными антиподами. Одному было тридцать четыре, другому семьдесят три. Извольский не раз в более или менее широком кругу называл Сенчякова «..удаком» и «е… ным коммунякой», и еще более витиеватыми характеристиками, на которые Сляб был несказанно щедр. Сенчяков, опять-таки, не раз приводил Извольского в качестве примера тех, «кого бы при Сталине поставили к стенке». Один не украл у завода ни копейки, жил в двухкомнатной «мало-семейке», – и завод его сидел в глубочайшей дыре, а рабочие перебивались с хлеба на водку, купленную за разворованные детали (тут уж, охраняй завод или не охраняй, а если зарплаты нет, его непременно растащут). Другой крал миллионами, выстроил себе трехэтажный особняк в реликтовом парке, – а завод его процветал, и никто с него ничего не нес.
Извольский довольно сухо оглядел старика, поздоровался, не подавая руки, и пригласил в свой роскошный кабинет, со стенами, отделанными розовым деревом и с наборным дубовым паркетом.
– Чем могу помочь, Даниил Федорыч? – спросил Извольский, нетерпеливо поглядывая на часы – через полчаса начиналась утренняя «топтушка».
Сенчяков вздохнул и начал рассказывать.
Минут через десять после начала рассказа Сляб поднял трубку и коротко велел Черяге зайти к нему, и после этого они слушали рассказ вдвоем. Директор говорил долго – по-старчески путаясь, перескакивая с мысли на мысль и время от времени переходя от чеченцев и ТОО «Сатурн» к длинным рассуждениям о Сталине, героическом советском народе и преимуществах плановой экономики.
Извольский слушал, не перебивая. Прошло время «топтушки», которую провели без директора, у секретарши обрыдался телефон, в предбаннике уже налетали друг на друга просители, – Сенчяков все говорил и говорил. Было уже одиннадцать часов, когда директор наконец иссяк. Извольский оглядел его внимательными голубыми глазами, поджал губы и спросил:
– Так от меня-то вы что хотите, Даниил Федорыч?
– Мы вам задолжали за броневой лист, – объяснил Сенчяков, – подайте на нас в суд и обанкротьте нас. Сейчас ведь есть ускоренное банкротство.
Извольский побарабанил пальцами по столу. Старик говорил правду – у вертолетчиков было очень мало долгов в бюджет (вот они – списанные деньги по контрактам с «Рено»), при согласии обеих сторон обанкротить предприятие было неимоверно легко, и АМК был действительно крупнейшим кредитором вертолетчиков. Повинен в этом, кстати, был все тот же Сенчяков, упорно отказывавшийся платить именно «вору» Извольскому.
– А что это мне даст? – в упор спросил Извольский. – Вместо вас разбираться с генералами? Чтобы уже на мой завод наехали, а не на ваш?
– Вы сами генерал.