Черный Карлик. Легенда о Монтрозе (сборник). Вальтер Скотт
холмов и болотистых участков стоячей воды, словно улыбался навстречу сияющей синеве небес, подобно тому как радостное расположение духа придает иногда невыразимую прелесть самому некрасивому человеческому лицу. Вересковые заросли достигли полного развития своей густоты и обильного цветения. Пчелы, которыми отшельник в недавнее время пополнил свое хозяйственное обзаведение, предавались хлопотливой деятельности, и в воздухе гудело их приятное жужжанье. Когда старик вышел из хижины, обе его козы подошли и стали лизать ему руки в благодарность за зеленый корм, который он приносил им из своего садика.
– По крайней мере, хоть вы, – сказал он, – не разбираете различий в наружности человека, и ваша признательность не меняется оттого, что вам благодетельствует урод. Пожалуй, вы остались бы равнодушны, а может быть, испугались, если бы вместо безобразного старика, к которому вы привыкли, появился перед вами красивейший человек, стройный, как изящная статуя… Пока я жил в мире, видал ли я когда изъявление такой искренней благодарности? Нет, слуги, выросшие у меня в доме, гримасничали, стоя за моим креслом; товарищ, с которым я делил свое богатство и ради которого даже запятнал… – Он оборвал свою речь, и судорожный трепет пробежал по его членам. – Даже он счел, что меня приличнее держать в доме умалишенных, подвергать тем же позорным притеснениям, тем же жестоким лишениям, лишь бы не допускать в общество остальных людей. Один Губерт… но придет время, когда и Губерт от меня отступится… Все на один покрой… все погрязли в пороках, в эгоизме, в неблагодарности… все негодяи… грешат, даже когда Богу молятся. Они до того зачерствели, что даже не умеют от души поблагодарить Бога за чистый воздух и жаркое солнце!
Бормоча такие мрачные фразы, он услышал по ту сторону своей ограды лошадиный топот и басистый мужской голос, который звонко и оживленно распевал самым веселым тоном:
Габби Эллиот, Габби милый мой,
На край света я убегу с тобой!
В ту же минуту большая гончая собака перепрыгнула через стенку. Всем охотникам тамошних диких пустынь давно известно, что общий вид и запах козы до такой степени похож на ту дичь, которую они обыкновенно выслеживают, что даже собаки, наилучшим образом дрессированные, по ошибке часто бросаются на коз. Так и эта гончая мигом напала на одну из коз, принадлежавших отшельнику, и задушила ее; а Габби Эллиот, подъехавший следом, соскочил с лошади и, невзирая на все усилия, не мог освободить невинную тварь от клыков своей собаки. Карлик несколько секунд смотрел на судорожные вздрагивания своей издыхающей любимицы, покуда бедная коза не вытянулась в предсмертной агонии. Тогда на него нашел припадок безумной ярости; он выхватил из-под полы своего кафтана длинный, острый нож или что-то вроде кинжала и хотел швырнуть им в собаку; но Габби, угадав его намерение, бросился вперед и, крепко удержав его за руку, воскликнул:
– Ну, оставь ее, оставь собаку! Нет-нет, хоть и надо ее проучить, а только другим манером!
Бешенство карлика обратилось против молодого фермера: внезапным движением он вырвал