Золото Хравна. Мария Пастернак
чем ты, Торве? Почему? Что такое могло произойти?
– Скорее, прошу тебя!
– Оддню и Кальва нет, я их отпустила до завтра. Муж сестры Оддню – единственный, хоть и дальний родич старика Клюппа во всей округе. Им пришлось взять все хлопоты о похоронах и поминках на себя. Я ссудила им из тех денег, что отец оставил мне на хозяйство. Скотину я покормила и подоила коров; хотя, сказать по правде, Торве, доить – не самое любимое мое дело, и две коровы на одну меня – многовато. Я, кажется, провела в хлеву целую вечность…
– Послушай меня, пожалуйста! Я хочу, чтобы ты как можно скорее ушла отсюда.
– А что же усадьба? Останется без присмотра всю ночь?
– Ничего с ней не станется. Собирайся быстрее, я пойду запру конюшню и хлев.
– Хорошо, – пожала плечами Вильгельмина. – Раз ты говоришь. Хотя я ничего не понимаю. На тебе лица нет, ты едва дышишь. Хочешь пахты?
Она дала ему кружку, и Торлейв выпил всё в три глотка: в горле у него пересохло после быстрого бега.
– Ты не голоден?
– Нет.
– Так скажи хотя бы в двух словах: что случилось? – вновь спросила Вильгельмина, все еще держа в руках пустой горшок от пахты.
– У Стюрмира расписка Стурлы – в том, что полгода назад он ссудил Стурле пятьдесят марок чистого золота, – утерев рот рукавом куртки, быстро проговорил Торлейв. – Под залог всего состояния. С условием, что долг будет отдан до Симонова дня.
– Симонов день давно прошел, – тихо проговорила Вильгельмина, цепенея от страха.
– Сегодня в «Красном Лосе» он показывал эту расписку сюсломану Маркусу и всем, кто там был. Сюсломан пообещал, что в среду на тинге Грош получит подтверждение своих прав. Он уже все равно что хозяин Острова. Говорит, что возьмет тебя под свою опеку и выделит тебе хорошее приданое, а себе оставит только то имущество, что пойдет в счет долга Стурлы.
– Отец никогда не берет денег в долг! – покачала головой Вильгельмина. – Я не могу этому поверить!
– Я видел расписку своими глазами. Она составлена по всем правилам. Это подтвердил сюсломан, а он в таких делах знает толк. Там печать Стурлы и его подпись. И документ заверен печатью королевского исполнителя – Нилуса из Гиске.
– Печать Стурлы? – ахнула Вильгельмина и внезапно побледнела так, что Торлейв испугался за нее. – Почему ты не сказал им?
– Что мог я сказать, Мина? Они говорят, что документ был составлен полгода назад. Это похоже на правду: края пергамена потерты и печати не новы.
– Ты мог просто сказать, что это не Стурла там, в часовне!
– Вильгельмина, милая, не мог я им этого сказать! Я-то верю тебе. Верю, что ты и впрямь что-то чувствуешь и знаешь. Но чтобы они поверили, нужны очень серьезные доказательства, понимаешь? Ворожба Йорейд их не убедит. Даже отец Магнус не хочет прислушаться к моим словам – все они считают, что ты не в себе от горя.
– Ты тоже так считаешь?
– Нет. Но ты ведь можешь ошибаться, – осторожно сказал Торлейв, глядя прямо в ее светлые глаза.
– В этом я не ошибаюсь, Торлейв! Вспомни, что говорила вчера