Золото Хравна. Мария Пастернак
у него было тяжело.
«Что там еще?» – хмуро подумал он и отправился узнавать, что случилось.
На дворе было шумно, люди стояли в сенях, разговаривали. Торлейв не стал их ни о чем спрашивать, а пошел прямо в горницу для гостей, которая вся гудела голосами, точно улей.
За длинным столом не было ни одного свободного места; люди заняли также все скамьи и табуреты, какие Агнед удалось найти в доме. Кое-кто пристроился прямо на полу, на соломе. Бенгта, служанка, вытаращив глаза, носилась с кружками, раздавала пиво гостям. В толпе Торлейв заметил Стюрмира Гроша и Финна. Стюрмир прямо лоснился и сиял от радости, колдун же выглядел мрачным и подавленным.
Нилус Ягнятник тоже был здесь – сидел над большой кружкой немецкого пива и улыбался своей неподвижной улыбкой. При виде этой улыбки сердце глухо стукнуло у Торлейва в груди.
«Сэмунд сказал: „Рази сильнее!“ И тогда тот зарубил его с трех ударов, с одного не сумел», – всплыло вдруг в памяти Торлейва. Голос отца пресекался от горя, когда он произносил эти слова. Теперь они прозвучали так отчетливо, точно Торлейв слышал их вновь.
Двое других охотников сидели по левую руку Стюрмира. Здоровяк Дидрик хлебал молочную кашу из деревянной миски, Альгот неторопливо потягивал пиво из берестяной кружки.
– Родич! – крикнула Агнед, увидав племянника. – Иди-ка сюда скорее! Они привезли из лесу двух волков! Двух волков убили они этой ночью!
– Мои поздравления, – сказал Торлейв. – Но, боюсь, даже в ближних лесах их осталось еще немало.
– Мы скоро вновь отправимся на охоту, – пожал плечами Стюрмир. – Хотя у меня теперь появилось неотложное дело и здесь, в долине.
– Какое такое неотложное дело? – невежливо поинтересовался Торлейв.
– Да ты, плотник, наверняка уж знаешь, раз сказался другом несчастного родича моего Стурлы, – вздохнул охотник с сокрушенной миной.
– A-а, вы хотите завтра присутствовать на похоронах как родич погибшего, – кивнул Торлейв, притворившись, будто не понимает, о чем речь.
– Не только, – пробормотал охотник.
В этот момент все взгляды обратились к выходу. Бонды расступились с почтением. В горницу вошли отец Магнус и сюсломан Маркус, самые уважаемые люди в округе. Оба они были высоки ростом, но отличались во всем прочем. Отец Магнус был человек плотный, веселый, круглолицый и румяный. Бритьем он пренебрегал, и щеки его почти всегда покрывала белесая недельная щетина. Когда он улыбался своим прихожанам – а улыбался он часто, – на левой его щеке появлялась круглая ямочка, что делало его похожим на огромного младенца. Его волосы, остриженные вокруг тонзуры в кружок, уже начинали седеть, но были светлы, так что седина не бросалась в глаза. Был он слаб зрением и из-за этого казался несколько беспомощным, но синие глаза смотрели с небритого лица с такой доброжелательностью, что казалось, он сам лучится, точно солнце на небосводе. Прихожане церкви Святого Халварда любили своего настоятеля. Он никогда не заносился перед ними, всегда