Паломничество с оруженосцем. Тимофей Юргелов
и большими. Боль притупилась: мужик вез аккуратно, и «москвич» почти не трясло.
– Тогда так, завтра с шурином поеду назад, мы ее попробуем оттащить к себе в деревню, – сказал водитель, подумав. – Если до того не растащат… А там поправишься – заберешь ее.
Мужик назвал деревню и район.
– Я тебе запишу, – пообещал он. Андрей поблагодарил и опять погрузился в дремоту.
Владелец «москвича» знал только областную больницу – туда он их и привез.
Андрея долго не принимали без «полиса», но тут вышел в марлевой повязке под носом, весь забрызганный кровью, огромный, как мастодонт, ушастый, жизнерадостный дежурный травматолог и распорядился везти майора на рентген. Анна отдала сумку с вещами, они не успели даже проститься.
После рентгена его, уже раздетого, подняли на лифте в операционную. Там травматолог поставил ему несколько уколов и куда-то ушел. Нога начала неметь, деревенеть, ее словно распирало льдом. Вернулся он с ручной дрелью, гаечными ключами и плоскогубцами.
– Зачем ключи, – спросил Андрей.
– Ремонтировать тебя будем, – ответил доктор. Подошла сестра, спросила: «Позвать санитаров, чтобы переложили?» – «Зачем? – на каталке сделаем». – Он приподнял двумя руками ногу, а она подсунула брезентовую шину. Смазали до колена черной от йода салфеткой в зажиме, передавая его друг другу. Затем, закрепленной в дрель, спицей врач просверлил насквозь голень Андрея, торчащие из ноги концы вставил в ржавую скобу, затянул болты, откусил плоскогубцами лишнее и скомандовал везти его в палату.
В палате они включили свет и разбудили всех, кто там находился. Врач, две сестры и один ходячий больной переложили Андрея с каталки на свободную кровать. Травматолог привесил ему на ногу через блок гири, и все ушли.
Несмотря на тупую боль в ноге, на то, что ее тянуло и выкручивало, к тому же она замерзла, Андрей тут же заснул.
Как только ворота за Андреем были закрыты, Борисыч крепко задумался: то ли ему забраться в кладовую и отпить немного медового вина из бутыли – не маленькой, что была в шкафу, а большой, из которой пополнялась маленькая, – то ли отправиться на поиски выпивки куда-нибудь еще? Отливать из бутыли становилось небезопасно, так как в вино приходилось добавлять воду, и Валера уже заметил странное превращение, – правда, решил, что оно происходит с ним самим. «Вроде я всю технологию выдержал, – пробормотал он на днях, наполняя третий стакан. – Ну-ка, Борисыч, ты попробуй. Или я достиг совершенства, и вино меня уже не берет?» Борисыч с серьезным видом, отставив мизинец, пригубил, «пожевал», как при дегустации, сказал: «Отличное вино», – выпил, не торопясь, до дна и крякнул, как можно громче. «Ты смотри! – удивился гуру. – Значит, в самом деле, приближаюсь…» К чему приближается, он недоговорил, закрыл глаза и сложил на животе руки.
Борисыч уже принял составленное им самим лекарство, туда вошли: слитые из рюмок водка и пиво, пузырек муравьиного спирта и еще какая-то жидкость