Крио. Марина Москвина
научила Ларочку готовить луковый мармелад. Там была одна закавыка: почистить и довольно мелко порезать чуть не пуд репчатого лука! Ларочка умывалась луковыми слезами, пока многоопытная Дора не одарила ее драгоценным советом: луковицы, как есть, в шелухе, слегка поварить на огне, глядишь, обойдется и без горючих слез.
Ларочка ставила на печь сковороду, лила туда масло, кидала тимьян, лавровый лист, сверху сыпала гору красного лука и помешивала, чтобы он немного подрумянился, “учти, если подгорит, – предупреждала Дора Ларочку, – получится полное фиаско!”, потом добавляла лимонный сок, мед, сахар, перец, щепотку соли, кусочки лимонной кожуры, накрывала крышкой и томила в печи.
О, какое благоухание разносилось по всей округе, какой букет! Каждая щелочка в доме была пропитана этим запахом, каждая трещинка!
Неистребимый луковый дух просачивался к Филе в мастерскую, оседая в молочных кувшинах, горшках и кружках, наполняя их до краев и выплескиваясь на улицу, заползая во все ложбинки, бреши и проточины, лазейки и просветы ближайших домов, ныряя в скрипичные деки Зюси, гобой, валторну и трубу Ионы, намертво въедаясь в занавески, одежку и Дорино шитье.
Запах карамельного лука дразнил, щекотал ноздри, привлекая всю округу. Иона был тут как тут, домой бежала Асенька откуда ни возьмись, опускалась на грешную землю Маруся Небесная. Вот они сидели и ждали, пока там всё сплавится, загустеет, маленько остынет, у всех уже слюнки текли. Наконец Лара приподнимала тяжелую крышку, и они запускали ложки в эти нектар и амброзию, лакомство богов.
В любом случае тут не обошлось без провидения, перста судьбы, тем более Макар был натурой импульсивной, холерической, я бы даже сказала, бесноватой. Стеша намекала, но ее намеки были неясны и туманны, что этот семижильный безбожник пытался добраться до корня сознания, как света за пределами ума.
Немудрено, если он в Комусинском лесу прорвался из окружения со штабс-капитаном Семечкиным и – одномоментно – загремел в немецкий плен. Мы обсуждали это со Стешей, подобную вероятность она не исключала. Стеша своими глазами видела, как он выходил из двух разных комнат. Она стояла в прихожей, вдруг открываются двери – у старика была квартира на станции Кратово в поселке старых большевиков и – фокус-покус: Макар единовременно выходит из каждой.
Я тоже была свидетелем раздвоения Макара, правда, почти в младенческом возрасте. У деда был дом в Юрмале, он шел по сосновому бору, а я бежала ему навстречу, когда увидела еще одного Макара, точь-в-точь такого же. Второй неподвижно сидел на краю дороги. Внезапно тот, что сидел, – исчез, и меня подхватил на руки “оставшийся”.
Стеша давно хотела разобраться с феноменом расщепления Макара. И страшно обрадовалась, когда квантовые физики, она где-то прочитала, открыли, что элементарная частица, которая у тебя перед носом, в одно и то же время способна обитать в удаленной точке мироздания, – некий закон симметрии, как она поняла, отражающий – если не всё без разбору, то уж, во всяком случае, нечто примечательное.
Стеша