Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Уорренби? (сборник). Джорджетт Хейер
мисс Пикхилл. То, как стремительно исчез траур Синтии, ничуть не поколебало его восхищения. Считая по никому не ведомой причине, что в России траур отправлен в утиль вместе с другими бессмысленными условностями побежденной буржуазии, он выступил с пламенной речью. Ее суть сводилась к тому, что самым правильным для Синтии способом почтить память старого друга, которого постигла столь ужасная судьба, было бы немедленно нырнуть в омут разнузданных увеселений, предлагаемых Лондоном, – предпочтительно в его обществе.
– Молодой человек, – не вытерпела мисс Пикхилл, – вы несете вздор! Одно дело – избыточно горевать, и совсем другое – скакать по Лондону еще до того, как беднягу предадут земле!
Оригинальные воззрения каким-то образом сочетались у лорда Гизборо со впитанным с молоком матери почтением к буржуазным условностям. Поколебавшись, он уточнил:
– Приглашаю вас на спокойный ужин со мной и Трикси. Мы втроем, больше никого.
– Нет, милый Ланс, только не это! – воскликнула Синтия. – В Трикси я, конечно, души не чаю, но уж слишком она тусклая и вялая. Не хватало, чтобы она стала мне внушать, что мне понравилось бы жить в России, где непонятные люди обращались бы ко мне «товарищ» и где я все делала бы из-под палки и имела бы не больше денег, чем остальные. Мне это совершенно ни к чему, особенно сегодня!
– Ничего подобного! – оскорбился Гизборо. – У вас извращенное представление о коммунистическом государстве, вами владеют предрассудки и предубеждения…
– Не понимаю, почему ваши представления должны быть предпочтительнее моих! – возразила Синтия. – Вы же там не были, откуда вам знать? И вообще, это же смертная тоска – беспрерывно болтать о замшелой загранице, которая, наверное, в подметки не годится Англии!
– Это Англия не годится ей в подметки, – отозвался уязвленный Гизборо.
– А вот и нет! Пусть русские живут как хотят, но это же уму непостижимо, когда такие люди, как вы с Трикси, строите восторженные гримасы, стоит кому-нибудь обмолвиться о России, будто она – ваша религия! Будьте осторожны, вас того и гляди примут за русских. Какое падение, Ланс!
Глаза его светлости вспыхнули, он побелел. Было ясно, что при всем ослеплении Синтией он не станет безропотно проглатывать богохульство. Прежде чем с его дрожащих губ слетели подобающие серьезности случая слова, Тимоти поспешил откланяться. Миссис Хаддингтон не пожалела для него самой ослепительной улыбки, подчеркнув этим, что хорошо понимает его нежелание долго оставаться в обществе лорда Гизборо. Задержав руку Тимоти в своих ладонях, она промолвила:
– Учтите, вы здесь всегда желанный гость. Жду вас через день-два на неформальную встречу в узком кругу!
Он ограничился ничего не значащими фразами вежливости, избежав определенного ответа, попросил миссис Хаддингтон не вызывать звонком дворецкого и не провожать его вниз, после чего удрал, чувствуя себя оленем, чудом увернувшимся от наседающих гончих.
Сбегая вниз, Тимоти соображал, где искать Бьюлу. Стук пишущей машинки