Господин Великий Новгород. Державный Плотник (сборник). Даниил Лукич Мордовцев

      – Ну, еще… а? Что ты ел утром ноне?

      – Репу… Да, да, баба, редька, репа…

      – Хорошо, хорошо, дружок… Только не забывай.

      – Не забуду, баба.

      – А то отец не привезет московского пряника.

      В это время старик закашлялся, и голова Марфы-посадницы показалась в окне. Рядом с нею выглядывал и маленький Исачко в красной рубашонке. Старик низко поклонился.

      – А! это ты, Корнил… Здравствуй! – приветливо сказала Марфа.

      – Здравия желаю, матушка, золотая моя.

      – Что скажешь, Корнилушко?

      – К твоей милости, посадница золотая.

      – Войди в хоромы.

      – А что Гавря, дедушка, воротился?

      – Воротился, батюшко-посадич.

      Челядницы отворили крыльцо, поклонились старику, уважаемому всем Новгородом, и ввели его в хоромы через светлые сени.

      Он очутился в большой, знакомой ему палате, окнами на Волхов, и помолился на образа и на распятие, ярко блиставшие в богатой киоте.

      – Паки здравия желаю, матушка-посадница.

      – Присядь, Корнил. Прикажь, Исачко, наточить браги.

      – Не до браги бы топерево, матушка, – медленно проговорил старик, все еще стоя у порога.

      – Почто не до браги? Брага добрая – млеко старости.

      – Так-ту, так матушка-посадница, да время топерево не такое.

      – А что?

      – Да вот ворон, матушка…

      – А что ворон, дедушка?.. Ково нарицает?.. Бабу? – зачастил Исачко, воротившийся в палату.

      – Что ты про ворона, Корнилушко, говоришь? – переспросила Марфа.

      – Да с поля, матушка-посадница, воротился воронок мой, с ночи пропадал… А топерево воротился весь в крови…