Охота на Вепря. Дмитрий Агалаков
накрою я, Пантелей Ионович, накрою, – с той же насмешкой отозвалась она и, вновь оглядев меня с ног до головы, уплыла в другие комнаты. – Для такого интересного мужчины что не сделаешь!
– Вот бестия! – покачал головой дворецкий, аккуратно прихватив меня за локоть и провожая в гостиную. – Это дочки Павла Павловича и Софьи Андреевны так ее избаловали. Ангелочки наши Полина Павловна и Александра Павловна. Марфушка, она рано сиротой оказалась, с ними росла – так втроем и бегали с детства по одним лужайкам! Она ровесницей младшей была, Сашеньки, а для Полины ну точно кукла! Она ее и наряжала, и пудрила. Марфушка и за столом с ними сидела. Господа позволяли! – Зыркин усадил меня на диван. – Водочки с дороги? И яблочко-с моченое на закуску?
– Да пожалуй, – кивнул я. – А Степан мой, как он, не обидите крепыша?
– Вот-вот, обидишь его! Нальют Степану, и щей, и водки нальют, – махнул рукой дворецкий. – Митька нальет. Они – товарищи, а уж Степкин аппетит тут всем известен! – усмехнулся он.
И уже скоро сам поставил передо мной и графин с водкой, и миску с мочеными яблоками.
– На здоровьице! – поклонился Пантелей Ионович. – О чем я начал?
– О Марфуше, хозяйке вашей, заговорили.
– Верно! – он даже руками развел. – Хозяйка еще нашлась! – И едва я выпил, «мажордом» продолжал: – Так вот, про Марфушку-то и про поведение ее бесстыдное. Павел Павлович, царство ему небесное, все говаривал: мол, глаза-то какие?! А голос какой?! Кукла дорогая, и только! Хоть полубарыню, но из нее слеплю. Вот и слепил! Барыни, понятно, не получилось, не тот коленкор! Родом не вышла. А полубарыня вышла! Полукровка, – развел он руками. – Всем нам на великое счастье! И какая! Работать умеет, да не любит. Все на подружек своих глядела – Полечку и Сашеньку. Им-то многое было без надобности. Наукам она выучилась, но, думаю, кое-как. Все больше о принце мечтала.
– Так-так, очень интересно, – выпив вторую рюмку, подбодрил я управляющего.
Я отсюда слышал, как звонкий женский голосок выводит печальную песню, и не сомневался, что это Марфуша. Я был не против за рюмкой водки поговорить о красавице Марфуше, здешней Венере, и потому управляющий нашел во мне благодарного слушателя.
– А как же дальше быть? – продолжал Пантелей Ионович. – А вот так: Полина Павловна и Александра Павловна в Петербург уехали в институт благородных девиц, учиться далее, дамами становиться. Научный эксперимент, так сказать, закончился! Марфушка порыдала-порыдала, подруг нет, скучно ей, и что? С деревенскими девками не ладится. Наши поначалу писали ей, а потом забыли. Другая жизнь началась, другие знакомства и дружбы. А потом обе и замуж вышли. Навсегда для нее канули. Ведь даже пригласи они ее, как вести себя с ней? Тут – подруги невинной поры, а там кто? А никто, – развел руками Пантелей Ионович. – Марфушка поначалу говорила: повешусь. Не повесилась. Рано или поздно за дело надо было браться, как иначе? Кто ж хозяйством заниматься станет? Павел Павлович, опять же царство ему небесное, поняв, что оплошал, хотел было тоже замуж ее отдать: к ней наш священник сватался,