Князь Курбский. Борис Федоров
порывы страстей; в самой холодности можно было приметить пламень злобы.
– Не опять ли от царя? – спросил митрополит, дав знак идти за ним в образную.
– Не от его величества, а по церковной потребе.
– Хорошо, Левкий, что подумал о церкви. Ты проводишь целые дни в царских чертогах.
– Ох, не по заслугам государь меня, многогрешного, жалует. Но ты пастырь церкви, ходатай милостивый.
– С чем же пришел ты?
– Утруждаю твое преосвященство. Заступись за святую обитель, не дай в обиду по духовной грамоте Данилки Адашева.
– Адашева? – переспросил митрополит. – Помяни Боже страдальца! Не вздыхай, Левкий, ты, Захарьины и Басманов погубили Адашевых…
– Преосвященный владыко, волхвование погубило их. Царских злодеев Бог обличил.
– Волхвование! – повторил митрополит, сев на скамью и покачав головой. – Спаси Господи от волхвов и наушников.
– Известно, владыка, что лютые зелья найдены у Турова: он подбросил их царице, а ссужали Адашевы.
– Правда ли, Левкий?
– Вассиан и Мисаил заверят крестным целованием у чудотворцова гроба. Царица скончалась бездетной; хотелось Сильвестру и Адашевым править царством и волею державного государя, а Марья-чародейка помогала им!
– Не мешаюсь в дела мирские, но много, Левкий, принял ты греха на душу!
– Царь рассудил… – начал Левкий.
– Бог рассудит, – перебил его митрополит, – и взыщет невинную кровь.
Макарий подошел поправить светильню лампады, горящей пред иконами. Лампада ярко вспыхнула пред потемневшим лицом архимандрита, и внезапный блеск ее осветил лик небесного мстителя.
В это время послышались шаги, Левкий оглянулся и увидел князя Курбского.
Не ожидал Курбский встретить здесь виновника гибели Адашевых, не ожидал и Левкий увидеть князя. Он не мог вынести взгляда Курбского, невольно вздрогнул и опустил глаза в землю.
Митрополит приветствовал князя словом Евангелия: «Благословен грядый во имя Господне!»
Курбский поцеловал руку первосвятителя и сказал:
– Господь отнял от нас свое благословение. Лесть и клевета обошли нас, владыко, нет правды в мире, нет мира в сердцах!
– Мир вам! – сказал митрополит, осенив его крестным знамением.
– Святитель, меч губит невинных.
– Господь всем воздаст! – сказал митрополит, указывая на образ Страшного суда, им самим написанный.
Образ этот стоял на станке, еще не оконченный митрополитом. Трудясь с жаром духовного красноречия в описании святой жизни и чудес угодников Божиих, митрополит Макарий усердствовал сам изображать лики их так, как представлялись они его воображению. Сей труд служил отдыхом для неутомимого архипастыря. При возникающем гонении на невинных Макарий, не однажды возвышая голос свой в царской думе, но не видя успеха и считая для себя неприличным вступаться далее в дела светские, желал представить безмолвный урок сановникам и, после кончины