Балашихинское шоссе. Иван Петров
смешной. Поэтому обычно нужно было отыскать тут какого-нибудь своего знакомого или, на худой конец, если его не оказывалось, встать незаметно рядышком и при открытии магазина, когда народ с шумом, толкаясь, хлынет в узкий проход, поглубже втиснуться в гущу толпы, которая занесёт если и не в середину, то хотя бы внутрь помещения. После такого вторжения часть людей всё ещё оставалась на улице, образуя кучку возле дверей уже гораздо меньшего размера и мешая выходить счастливым обладателям приобретённого спиртного, которые вынуждены буквально пробивать себе дорогу к выходу.
Надо сказать, что наглецов здесь не любят – можно и по морде получить. Но люди опытные знают, что до открытия нужно вести себя скромно и не выделяться. А вот когда запускают, не зевать и проворно работать локтями, чтобы потом, сделав именно наглую бесстыжую физиономию, с видом спокойной уверенности в том, что вы по праву занимаете свое место, оказаться там, где и духу вашего не должно быть. Это удаётся далеко не каждому и не всегда. Но если хотя бы не пытаться этого делать, то вы рискуете стать человеком, которого всё время будут отпихивать, и вам ничего никогда не достанется. Очень смахивает на закон джунглей. К сожалению, раньше с этим часто можно было столкнуться и в билетных кассах, и на транспорте, и при покупке любого дефицита.
Собравшись в маленькие и большие группы, собутыльники разбредались по углам и кустам, рассаживались на берегу у речки или попросту за столиком во дворе перед домом.
Володя шёл с работы вместе с остальными ребятами. У всех было приподнятое настроение, связанное отчасти с предстоящей выпивкой и завтрашним выходным. Лёня Мезенцев, парень чуть постарше Володи, работал водителем автокрана. Он был человеком весёлым и задорным, душа любой компании. Сейчас они вместе с ещё двумя товарищами Серёгой и Пашкой собирались поехать к нему в деревню Никольское, где у Лёньки был дом, и попариться в баньке.
Деревня находилась прямо за городом на берегу реки. Узкое шоссе, извиваясь, шло к ней через овраг по невспаханному полю, раскинувшемуся далеко вокруг, и исчезало меж дворов, скрытых под сенью деревьев и кустов. Над кронами этих деревьев вдалеке возвышались купола церкви.
Автобус притормозил у остановки. Знакомый, ни с чем не сравнимый гул двигателя ЛиАЗа2, сбавляя обороты до холостых, издавал какой-то клокочущий звук: «Блым-блым-блым», словно при вращении что-то постоянно стучало. Автобус походил на старого запыхавшегося пса, который остановился, чтобы отдышаться. Складывающиеся двери открылись, затем захлопнулись с таким характерным щёлканьем. Затем «пёс», набирая обороты, с нарастающим рокотом, напоминавшим затянувшееся мычание коровы, тронулся с места и неторопливо поехал дальше.
Весёлая компания направилась по тропинке вдоль шоссе, отделённой от него неглубоким кюветом. По обе стороны от дороги тянулись длинные ряды частокола. У Лёньки
ЛиАЗ – имеется в виду распространенный в то время ЛиАЗ-677 – советский и российский городской высокопольный автобус производства Ликинского автобусного завода.