Странник. Александра Бракен
последний камень с души, прежде чем она смогла бы идти дальше.
– Сначала я хочу, чтобы вы ответили на мой вопрос. Но не знаю, могу ли доверять вашему ответу.
– Спроси и увидишь.
Этта вдохнула, чтобы успокоиться, ожидая, пока боль в горле уймется и даст говорить спокойным тоном.
– Тем вечером, на концерте… вы или кто-то из ваших Тернов были так или иначе причастны к выстрелу?
Вот оно. Что-то едва уловимое пробежало по его лицу. Губы Генри сжались, и он тяжело выдохнул, раздувая ноздри.
– Ты говоришь об Элис?
Этта ожидала поспешное отрицание, раздраженную позу. Но то, как смягчилось его лицо, надломило хрупкий щит, который она возвела вокруг своего сердца, а тяжесть, сквозившая в его словах, едва не сломала его окончательно.
Она снова сглотнула. Кивнула.
Генри не сразу заговорил, и все это время Этта не отводила от него взгляда.
– Ни за что, – наконец ответил он. – Я бы никогда не причинил вреда Элис, хотя не уверен, что мог бы рассчитывать на взаимность. Я верил ей, когда она сказала, что пыталась удержать тебя от путешествия. Защитить тебя.
– Она вам это сказала?
В мозгу промелькнула непослушная мысль: «Элис доверяла ему!».
– Когда ты исчезла, я остался с нею, – Генри будто подтолкнул своими словами ее сердце, заставив его биться о грудную клетку в хаосе облегчения, и благодарности, и зависти. – Ее последние мысли были только о тебе.
Она не осталась одна. Элис умерла не в одиночестве.
Этта закрыла лицо руками, втягивая воздух вдох за вдохом, чтобы хоть как-то сдержать подкатывающие слезы.
– Она была не одна.
– Не была, – тихо подтвердил Генри. – Она и вовсе не должна была проходить через это, но, по крайней мере… ей досталось хоть ничтожная малость милосердия.
Этта слышала, как он пошевелился, ступая по ковру, но отец не протянул к ней руки, не стал кормить утешительной ложью. Он стоял рядом, молча ожидая, пока метроном ее сердца вернется к размеренному ритму, и Этта снова обретет равновесие.
– Спасибо, – удалось выговорить ей. – Что оставался с нею до конца.
Он кивнул:
– Для меня это было честью. Ты удовлетворена моим ответом?
– Да, – кивнула она. – А какой вопрос у вас?
– Твоя мать дала тебе хоть какие-то образование и подготовку, необходимые путешественнику? – спросил Генри. – То, как охотно ты последовала за Айронвудкой, наводит на мысль, что нет. Однако это совершенно не похоже на твою мать – не продумать игру на пять ходов вперед. Она, должно быть, предпринимала бесчисленные меры предосторожности, чтобы защитить тебя от этого.
Этта сжала зубы от унижения; оно свербило изнутри. Стыдиться своей неподготовленности к жизни путешественника было ей не впервой, но испытывать стыд сейчас значило: ей не все равно, что этот мужчина о ней подумает. А ей не хотелось, чтобы он ее недооценивал.
– Я не подозревала, что способна путешествовать, до самого концерта.
Он