Теофил Норт. Торнтон Уайлдер
Потом положил мне руку на плечо и сказал:
– Вы знаете, Тедди, вы – обманщик.
– В каком смысле?
– Вы притворяетесь, будто у вас нет цели в жизни.
Он улыбнулся и покачал головой. Потом стал очень серьезен; я никогда не видел Бодо очень серьезным.
– Боюсь, что скоро и мне придется попросить у вас совета. У меня большие затруднения.
– В Ньюпорте?
– Да, в Ньюпорте.
– Дело терпит?
Серьезность его превратилась в горечь:
– Да, терпит.
Я не представлял себе, какие могут быть «затруднения» у Бодо. Не считая некоторой наивности (правильнее будет сказать – невинности, чистосердечной доброты), которая привела его в «Кулик», он, казалось, был наделен всем, что нужно в той жизни, для которой он родился. В чем же дело?
– Я вам тоже намекну. Теофил, я охочусь за наследством; но я в самом деле люблю наследницу, в самом деле люблю – а она на меня даже не смотрит.
– Я ее знаю?
– Да.
– Кто она?
– Я скажу вам в конце лета. А сейчас я попрощаюсь с Флорой, чтобы успеть на последний паром. Запоминайте все – потом расскажете. Gute Nacht, alter Freund[9].
– Gute Nacht, Herr Baron[10].
Я вышел с ним из дома для гостей. Когда я вернулся в «Кулик», Джеймсонов и мадемуазель Демулен уже не было. Старую даму проводили наверх. Трое молодых людей пели и били посуду.
– Прошла голова? – нежно спросила Флора.
До сих пор я на голову не жаловался, но теперь сказал:
– Мне надо выпить, чтобы взбодриться. Можно я налью себе виски, Флора?
– Идите к себе в комнату и ложитесь. Виски я вам пришлю. А потом зайду сама и мы немного поболтаем... Мальчиков я отправлю домой. Они разошлись, а купаться что-то холодно... Нет, они остановились в Клубе Ружья и Удочки, тут, на шоссе... Я надену что-нибудь поудобнее. Мы поговорим об этих удивительных домах – если они действительно существуют, Тедди.
Пожелав спокойной ночи членам Клуба Ружья и Удочки, я вернулся к себе, надел кимоно и японские шлепанцы и стал ждать. Я привез с собой много листков с заметками о трех особенностях дома Уикоффов. В первых двух какая-то правда была, во второй – с примесью разнузданного вымысла; третья же была чистой фантазией. Все это имело вид тезисов, с которыми Флора могла сверяться, сочиняя свои статьи. Слуга-филиппинец явился со льдом и бутылками на подносе. Я налил себе и продолжал писать. Наконец пришла сама хозяйка, в чем-то легком и удобном под длинной темно-синей накидкой.
– Я вижу, вы себе уже налили. Будьте ангелом, налейте мне немного шампанского. Мальчики расшумелись, а мне надо остерегаться соседей. Они жалуются, когда мальчики начинают стрелять из ружей и лазить по крыше... Спасибо, шампанское я пью без газа... Теперь скажите: о чьих домах шла речь?
Я выдержал долгую паузу, потом сказал:
– На самом деле все это – один дом. Дом Уикоффов.
Она выпрямилась на стуле.
– Но там нечисто. Там полно привидений.
– Мне стыдно за вас, Флора. Вы ведь не темная служанка. Вы знаете, что привидений не бывает.
– Нет,
Спокойной ночи, старый друг (
Спокойной ночи, господин барон (