Пути Господни. Руслан Владимирович Шабельник
было.
Отяжелел сам воздух, навалившись каменной ношей. А тело… тело взрослого юноши неожиданно, на краткий миг, превратилось в мощи дряхлого старика.
Даже женщины прекратили выть, придавленные тяжестью и страхом.
Великая Мать, не оставляй!
Боэта. Надменная красавица Боэта, всегда гордо выхаживающая по деревне, сидела недалеко от Рхата.
Длинные уши, с кокетливо выкрашенными углем кончиками, прижаты, из глаз льются слезы, а рот рождает совсем не привлекательные звуки.
Видели бы сейчас Боэту многие воздыхатели. Особенно Тхут Лан, всякий раз пускающий слюни при появлении девушки.
Тхут Лан. Влюбчивый забияка Лан уже ничего не видит.
Неделю назад парня посвятили в охотники, пробив ухо костяной иглой. Значит сейчас Тхут Лан охотится в обильных тучной живностью лесах Великой Матери.
Придет, будет время порадоваться за мертвых.
Оплакать мертвых.
Сейчас – время живых.
Что ждет?
Соединятся ли они с охотниками небесного леса?
У Рхата Луна было чувство, что они поднимались.
В небо?
В рай?
И страшные повозки пришли с неба.
Посланцы Богини?
Вестники добра?
Или их племя чем-то прогневило милостивую Мать?
Неожиданно тихий гул прекратился.
Вместе с ним, испуганно замолчали воющие женщины.
***
Во имя Учителя, Милостивого, Всезнающего
Хвала Учителю – Господину умов,
Милостивому, всезнающему,
Властителю звезд!
Тебе мы поклоняемся и к Тебе взываем о помощи:
Веди нас прямым путем,
Путем тех, которых Ты облагодетельствовал, не тех, что попали под Твой гнев, и не путем заблудших.
Заветы. Глава 1, стих 1.
Это уже стало традицией. Корнями в дерне переплелось с распорядком дня, размеренным образом жизни.
Надо же, они в пути чуть меньше месяца, а уже обзавелись собственными традициями.
Раз в неделю, само собой получилось – в субботу, они собирались в главном зале – огромном помещении в центре Ковчега, высотой в несколько ярусов, способном вместить почти всех обитателей звездного дома. С точки зрения инженерной мысли, функциональности, наличие подобного помещения на корабле, где каждый квадратный метр на счету, мягко говоря, вызывало некоторые сомнения. Однако Эммануил настоял на своем. Он знал, чувствовал, должно, обязано быть место, где они бы могли собраться, поговорить, послушать друг друга.
Эммануил поднялся на возвышение – небольшую площадку как раз под уродливым наростом люка утилизатора. Несмотря на его возражения, люку не нашлось иного места. Обвел взглядом присутсвующих, откашлялся, собирая рассеянные мысли.
Смолкли разговоры, едва слышный шепоток затлел в задних рядах, но быстро потух, сметенный водопадом всеобщего негодования.
– Кто я?
Толпа молчала, то ли не желая отвечать на вопрос, а, скорее всего, ожидая ответа вопрошавшего.
– Кто вы?
Я не всевидящее око, не всеведущий разум