Белая Рать. Максим Злобин
торчавшими из копыт лезвиями, свинья ворвалась во двор Кузнеца. Она выломала калитку, порезала кусты крыжовника и устроила в курятнике кровавую баню.
На шум во двор выбежал сонный Кузнец.
По сути, настоящим кузнецом он не являлся, а был всего лишь подмастерьем, но именно сейчас переживал стадию особенной гордости за выбранное ремесло и повсюду с собой таскал в кармане восхитительного качества подкову, изготовленную лично, пусть и под присмотром наставника. Короче говоря, с Кузнеца постоянно сваливались штаны.
Вместе с женой и ребенком, Кузнец бежал из дома.
Воочию увидав, как свинья улыбнулась и откусила живой курице голову, он невольно вспомнил про Белую Рать.
Спустя какое-то время пришли охотники на нечисть и зарубили крамольную хрюшку. Вместе со всеми причастными, ее тело отправили на разбирательство к сторожу Бажену Неждановичу.
Рябая имела отношение ко всей этой свистопляске лишь потому, что лет десять назад ее угораздило родить Засранца.
– Отдали бы уже поскорее тушу. Разошлись бы тогда по домам, – сказал Седой.
– Хочу домой! – поддакнул Засранец.
– Что значит «по домам»? – возмутился Кузнец. – А кто будет возмещать мне убытки?
– Так вон они пускай и возмещают, – Седой кивнул на Рябую и Засранца.
– Почему это мы?
– Так это твой сын своровал мою свинью. Значит, он и виноват.
– Скажи спасибо, что своровал! – сказала Рябая.
Сказала с такой укоризной в голосе, будто бы она была хлебосольной рукой, а Седой обнаглевшей кусачей дворнягой.
– Если бы не мой мальчик, то она взбесилась бы у тебя в хлеву.
– Вот именно, – кивнул Кузнец. – Свинья ваша. Вы за ней не доглядели, вам и отвечать.
– Мне? Отвечать? Перед тобой? – Седой хмыкнул. – За что? За то, что ты мне должен?
– Что!?
Раздался характерный глухой звук. Это подкова шмякнулась на землю.
– Почему это я вам должен?
– Уважаемая, – Седой обратился к Рябой, – вы-то, я надеюсь, понимаете, почему он мне должен?
– Конечно, понимаю. Пусть и не своими руками, а свинью вашу заколол. Она ж после зимы наверняка тощая была. Такой долго сыт не будешь. А теперь еще и стребовать чего-то хочет. Нахал.
– Что!?
Кузнец хотел было нагнуться за штанами, но от возмущения об этом позабыл. Волосики на его ногах встали дыбом. На манер недовольной кошки, он ощетинился ими на обидчиков.
– Да она мне кур погрызла!
– Ты себя-то слышишь? – хохотнула Рябая. – Кур, говорит, погрызла. Свинья. Кур. Погрызла. Да ты же алкаш! Об этом все знают.
– Я!? Алкаш!?
– Конечно алкаш. Примерещилось чего-то с пьяных глаз, так ты и бросился к ратникам за помощью, – она сплюнула. – Тьфу. Алкаш, так еще и трус.
Чуть-чуть потеплело. Подул легкий ветерок. Где-то в вышине закрякали утки. Первые лучи солнца коснулись верхушек деревьев, а по ляжке Кузнеца пробежала капелька