Белая Рать. Максим Злобин
сказал Вавила. – До новых встреч.
Хлестким ударом, он намотал веревку на верхнюю перекладину ворот и подпрыгнул.
Упряжка помчалась дальше, а Вавила взмыл ввысь. Так особо бесстрашные дети делают на качелях «солнышко».
Будучи на самом верху, извозчик отпустил вожжи и полетел дальше. Он был похож на гонимую ветром пушинку одуванчика, при том условии, что вместо семян на одуванчиках росли бы пьяные мужики по имени Вавила.
Как хорошо, что мне суждено умереть, поперхнувшись свиным копытом, – подумал Вавила, вспоминая пророчество гадалки. С этими мыслями он обхватил руками колени и ядром своего тела врезался в пролетавшую мимо ведьму.
Сказать, что Моравна этого не ожидала, все равно, что не сказать ничего. Извозчик сшиб ее с метлы и был таков.
Вавила честно отработал свои денежки и стал падать. К тому моменту, как он проломил крышу хлева Седого, неуправляемая повозка уже проехала мимо недостроенной баньки. Той, что в полуверстах от Старого Порога.
– Бажен Нежданович.
– Да?
– Что ж теперь делать-то? – спросил Пересвет.
– Для начала нам нужно извлечь стрелу из моей руки, – сказал сторож. – И наложить повязку.
Пересвет Лютич обернулся. Трое всадников неслись за ними по пятам.
Мимо просвистела стрела. Просвистела настолько близко, что будь у одноухого левое ухо, сейчас оно сталось бы отстреленным.
Отдай ты им эту лампу! – предложил голос Лампы.
Глава третья
В скромной маленькой избе, что в скромной маленькой деревне, жили да не тужили аж пятнадцать человек народу.
Войны, болезни и происки нечистых обходили эту семью стороной. Старики были бодрыми и мудрыми, дети звонкими и розовощекими, мужики крепкими, а бабы дородными.
Но даже в такой образцовой ячейке общества должен был быть урод. Таковы неписанные законы мироздания. И поскольку ярко выраженного урода не наблюдалось, это звание занял самый неуклюжий.
А точнее самая.
Девушка Анна. Умница, мастерица, все при ней, волос пшеничный, глазищи голубые размером с блюдце, да только было в ней что-то такое… медвежье. Она была родом из того племени людей, которые вскрывая банку с соленьями могут в лучшем случае распороть себе руку, а в худшем устроить дворцовый переворот с пожарами и резней на столичной площади.
Так что сегодня, в день рождения старейшего мужчины семьи, ей было велено сидеть в углу и ничего не трогать.
Так она, впрочем, и поступила. Усидчивости ей было не занимать. И если вдруг придется составить рассказ про Анну, который обязан будет включать в себя слова «шило», «в» и «заднице», то он будет примерно таков: «Анна случайно воткнула шило в глаз старосты Гордея Златославыча и получит от отца по заднице».
Итак, Анна тихонечко сидела на лавочке. Справа окно, слева мешки с крупами, над головой полка с различными банками-склянками, а впереди вся жизнь.
Приготовления к празднику шли полным ходом. Бабушки