Гибель красных Моисеев. Начало террора. 1918 год. Николай Коняев
так верилось в близкое торжество, в скорый конец безумных грабительских войн, в близкое освобождение человечества!.. Неудержимый порыв охватил весь съезд, который поднялся с мест и запел песнь пролетарского освобождения. Звуки «Интернационала» смешивались с приветственными криками и с громовым «ура»; в воздух летели шапки, лица раскраснелись, глаза горели»[11].
Точно так же Ленин поступил и с Декретом о земле.
Многих смутила, а кое-кого и возмутила бестолковость, что царила при подготовке этого важнейшего документа.
Куда-то потерялся текст с правками…
Даже сам Троцкий не сразу сообразил, почему вместо доклада по вопросу о земле Ленин зачитал на Съезде напечатанную в «Известиях» эсеровскую программу земельных преобразований[12]…
И только потом, слушая возмущенный – дескать, это политический плагиат! – гул эсеров, Троцкий сообразил, что главное в ленинском Декрете о земле не эсеровские обещания, а большевистская реализация этих обещаний.
Получалось, что Декрет, отменяя навсегда частную собственность на землю, определял, как должна проходить конфискация земель у владельцев, а вот реализацию права всех граждан России на свободное пользование землей при условии собственного труда на ней Декрет возлагал на Учредительное собрание.
Гениальность ленинского плана восхищала Троцкого и многие годы спустя.
Вместо свободы землепользования российское крестьянство и не могло получить по этому Декрету ничего, кроме продотрядов военного коммунизма, кроме права на рабский труд в коммунах и колхозах во имя победы мировой революции.
И так во всем… В каждом, даже самом малозначительном распоряжении Ленина обнаруживался замысел, постигнуть который самостоятельно можно было, только обладая сильным интеллектом товарища Троцкого.
И это и было боевым языком партии, позволяющим свободно, не опасаясь ни врагов, ни малоспособных сподвижников кавказского происхождения, говорить о наиболее важных проблемах партийной политики и укрепления своей власти.
Впрочем, и Троцкому тоже приходилось приподниматься над собой, выпрыгивать из себя, чтобы до конца уразуметь стратегическую линию ленинской политики: чтобы удержаться у власти, большевики должны не строить, а разрушать!
Руководствуясь этой мыслью, и составляли они с Лениным список первого правительства.
– Как назвать его? – спросил Ленин.
– Может быть, Совет министров? – предложил Троцкий.
– Нет! Только не министрами! – решительно отверг предложение Ленин. – Это гнусное, истрепанное название.
– Можно назвать комиссарами… – сказал Троцкий. – Совет верховных комиссаров…
– Нет! – Ленин покачал головой. – «Верховных» плохо звучит…
– Нельзя ли «народных»?
– Народные комиссары? – переспросил Ленин, как бы пробуя на вкус слово. – А что? Это, пожалуй, пойдет… Совет народных